как мог выглядеть годовалый ребёнок, у которого были его глаза. Почему-то именно эта фраза запомнилась больше всего и не давала покоя.
Не получалось.
А вместо этого отчётливо виделся алтарь деревенской церкви и маленький гроб на нём. Крошечное пожелтевшее личико в ворохе погребальных кружев, тошнотворный запах ладана и блики многочисленных свечей.
Или гроб всё-таки должен быть закрытым?
Да, кажется так, если, конечно, он правильно помнит, как хоронили Жака.
Надо будет обязательно навестить его.
А заодно попытаться отыскать могилу сына.
Чтоб хоть какое-то более-менее реальное воспоминание осталось.
Чёрт, и как же всё-таки больно…
Ни в один из дней он не собирался к завтраку так продумано и тщательно. Выбрился начисто, долго плескал себе в лицо холодной водой, пока на щеках не появился румянец, а глаза не перестали быть отвратительно-красными. Поначалу привычно перевязал волосы, однако, подумав, распустил их обратно: а то уж как-то слишком аккуратно получается. Подозрительно.
Он как раз успел к началу. При его появлении в зале воцарилась тишина. Тут были все, и на этот раз даже Катрин. Она сидела возле Анны с Полем, держа на руках их малыша.
Пьер при виде младшего брата демонстративно отвернулся, мадам Жанна взволнованно всплеснула руками:
– Мальчик мой! Ну разве так можно?
Шарль улыбнулся, но не столько матери, сколько Катрин. Аккуратно, одними глазами, так, чтобы со стороны было не понять, кому предназначается эта улыбка.
Прошёл к своему месту. Мимоходом коснулся кончиками пальцев щеки маленького Ангеррана. Не потому что неожиданно полюбил племянника, просто вдруг показалось, что так он сможет хоть приблизительно ощутить, каким был его собственный сын.
А потом, изображая покаяние, склонил голову:
– Знаю, виноват, что не предупредил. Но я всего лишь ездил в гости к Нэнси и Бернару, а когда вернулся, вы все уже спали. Правда.
Сработало.
Домашние как-то сразу расслабились. С облегчением вздохнула мадам Жанна, впервые несмело улыбнулась невестка, а сам Поль, протянув руку, потрепал брата по плечу:
– Да ладно тебе! Просто мы как-то привыкли за это время, что ты из дому носа не кажешь, а тут раз – и пропал на весь день…
И только Катрин смотрела испуганно, потому что единственная догадалась, что кроется за этим его напускным спокойствием.
Ну и Пьер, конечно, продолжал угрюмо молчать. Правда, совсем по другой причине, а не оттого, что не поверил.
– Как дела у Нэнси? – спросила между тем сына г-жа д’Артаньян. – Как Бернар? Они ведь не ждали тебя совсем… должно быть, сильно удивились?
– Замужество явно пошло нашей сестрице на пользу, – Шарль положил на ломтик хлеба кусочек паштета и, несмотря на тошноту, героически отправил всё это в рот. – Да и Бернар выглядит на удивление счастливым.
– Ну,
