ищем в часы невзгод. Потому и не жалей кровушки своей, а уж матушка тебя отблагодарит. Страшно будет – прижмись к ней посильнее, попроси о помощи – укроет и защитит. Ей ить тоже больно от того, что сапоги чужие топчутся на ней, что сынов молодых на смерть отправляют. И ждет она избавления от нечисти лютой, потому ты ее защитить должен, пред ворогом голову не склоняй, страху не поддавайся, боль терпи и ползи, лейтенант, ползи…
***
– …лейтенант… товарищ лейтенант…
Виталий поднял голову: над ним склонилось смутно знакомое лицо солдата.
– Товарищ лейтенант, очнитесь!
– Где я? – Виталий с трудом разжал пересохшие губы.
– У своих. – К раненому подошел майор с окровавленной повязкой на голове. – Наверное, в рубашке ты родился, лейтенант. А то бойцы уже всем рассказали, что их командир прикрывал отход и, верно, погиб.
– А я бы и погиб, – улыбнулся Виталий, – но меня спасли.
– Кто спас?
– Леший с Водяным.
– Врача быстро! – крикнул майор куда-то в сторону и склонился над офицером. – Контузило тебя, дружок, сильно, но ничего, отправим в госпиталь – вылечишься.
– Никак нет, не контуженный я, а Леший с Водяным на самом деле были.
– Вроде и не пьяный ты… – протянул майор, принюхиваясь.
– Разрешите, товарищ майор, – рядом с Виталием присел пожилой военврач с двумя «шпалами» в петлицах. – Так, так… все ясно… носилки сюда, быстро! Как себя чувствуете?
– Отлично, товарищ капитан, только в голове шумит, и ног почти не чувствую.
– Он бредит, о каких-то леших с водяными рассказывает, – шепнул на ухо майор.
– Товарищ майор, – военврач встал, – такое пережить, тут не только леших, еще и кикимор с русалками увидишь.
– Вот их не заметил, врать не буду, но Водяной жаловался, что у него пиявки с головастиками хулиганят, предлагал пойти к нему воспитателем, – прошептал лейтенант.
– Он еще и шутит, – восхитились офицеры.
– Я серьезно.
– Серьезно он! На вот, герой, хлебни эликсира жизни.
Почувствовав, как к губам прижалось горлышко фляги, Виталий сделал несколько глотков и закашлялся. Огненная жидкость приятно растеклась внутри и, уже засыпая, лейтенант услышал голос военврача, напомнившие скрипучий говор Лешего:
– Не переживайте, товарищ майор, раз не побоялся свою жизнь за солдат положить, то и раны его не одолеют. Он еще повоюет.
***
Вокруг горело красками, ласкало теплыми солнечными лучами уходящее лето. Но здесь, на поле боя, яркое солнце с трудом пробивалось сквозь задымленный воздух, наполненный запахами гари, копоти, крови и мертвых тел. Их были сотни. Молодые и старые, рядовые и сержанты, офицеры и санитары. Изувеченные тела закрыли землю. По павшим, спотыкаясь, бежали новые цепи атакующих, а за ними еще и еще. Казалось, чья-то безумная рука толкает бойцов в самоубийственные наступления, заканчивавшиеся
