пошла открывать.
В дом, стуча сапогами, ввалился средних лет мужчина в грязной телогрейке и замызганной белой повязке на рукаве4. Без приглашения усевшись за столом, он смачно отрыгнул:
– Не нальёшь ли гостю дорогому, хозяйка?
– Дороже некуда, – Семёновна поставила на стол стакан и неполную бутыль мутного самого. – Что надо?
– Да вот, – почесав голову, хмыкнул визитер, – иду мимо, дай, думаю, забегу, спрошу про житье-бытье. По-соседски. Ваше здоровье.
– Ишь, сосед мне выискался.
– Ох, – старательно занюхивая рукавом, закашлялся полицай, – забористая у тебя самогонка, хозяйка. Катерина, присаживайся, давай вместе выпьем.
– Я не пью, – тихо отозвалась невестка.
– Канешна, вы ж, мать вашу, культурные, образованные, инте..интелихтенцыя, – пьяные глаза налились злобой, – я вас мог вот так!
Кулак стукнул по столу.
– Тише ты, разорался, внук уснул, разбудишь.
– Но не сделал, – понизив голос, продолжил полицай, – жалел, и пацана вашего жалел, и тебя, Семёновна, и невестку. А почему! Потому что сердце имею. Думаешь, по головке погладят в комендатуре, если узнают о том, что она жена офицера Красной Армии. Ваше здоровье.
– Петя, Петя, – подперев голову, свекровь смотрела прямо в глаза, – и до войны ты трусом был, и сейчас такой. Думаешь, не знаю, что тебе надо? Боишься ты, кары боишься за дела свои.
– И боюсь, да только не одному мне бояться надо. Катерина, неси стаканы и садись за стол! Уважь люд простой!
– Иди, Катенька, иди, – позвала свекровь.
Невестка молча поставила стаканы и присела.
– Ну, – наливая самогон, просипел полицай, – давайте, в последний раз.
– Крайний, – тихо поправила Екатерина.
– А я говорю, последний, – мотнул головой гость, – и для меня последний, и для вас. Будем.
Когда дверь с грохотом захлопнулась, Семёновна посмотрела на невестку:
– Вот что, дочка, бери Максимку и марш в сарай ночевать. Лето на дворе, не замёрзнете. А в сене, даст Бог, не заметят.
– Что вы такое говорите?
– А ты, Катенька, не понимаешь? Петя хоть и пьяный, но зря языком молоть не будет, – и, промокнув платком глаза, свекровь продолжила, – бери внука и уходи.
***
– Командир, – в овраг ввалились двое бойцов, – деревня оцеплена.
– Собираются сжечь, – скрипнул зубами офицер, – радист!
– Я!
– Связь быстро!
– Есть.
И, повернувшись к разведчикам, спросил:
– К развалинам подбирались?
***
Сна не было. В ушах звучали пьяные выкрики полицая: «для меня последний, и для вас» и слова свекрови: «Петя хоть и пьяный, но зря языком молоть не будет». Сухой выстрел разорвал предрассветную тишину. Она вздрогнула и прильнула к щели между досками.
«Господи, неужели?».
По деревне шли немцы. Остановившись у первой
Отличительный знак полицаев
