по ее вкусу, в «мраморе», под который она распорядилась покрасить кухню, в своих рецептах, даже в сувенирах, что мы привозили из путешествий, но не здесь и не такой – в состоянии, которое она хотела миновать как можно быстрее, через кремацию, чтобы ее «не глодали черви».
Я прикоснулся губами к ее лбу – он был еще тепловатый! – и мы вышли, Хосе передал мне свидетельство о смерти и объяснил, как пройти в похоронное бюро. Это оказалось проще простого, бюро находилось рядом с больницей, в десятке метров выше по склону, – да, все было продумано, это был конвейер, больница – процедуры – бюро – крематорий, тогда я еще не знал, что тот тоже располагается неподалеку и до него вполне можно дойти пешком.
Выяснилось, что бюро этих даже два, аккуратно стоящих рядом друг с другом, чтобы у департамента конкуренции, или как это учреждение в Испании называется, не оставалось ни малейших сомнений в честности бизнеса, из первого я вышел сразу, как только они назвали минимальную цену, второе вроде должно было быть дешевле, по крайней мере, именно его мне рекомендовал Хосе, но там, я это увидел сквозь огромное окно, уже сидела компания клиентов и обсуждала что-то с менеджером. Я остался ждать, лишь отошел немного от двери, чтобы не выглядеть назойливым, хорошо, что начало темнеть, я сперва переминался с ноги на ногу, потом стал ходить по двору. У меня было одно-единственное желание – как можно быстрее кремировать Рипсик и убраться навеки из этого города. Никогда больше не ступлю я на землю Испании, или же только за тем, чтобы пустить доктору Кеседе пулю в сердце – если других врачей я мог упрекать в равнодушии и небрежности, то этот был убийцей, настоящим убийцей; но я знал, что вряд ли с этим справлюсь, я никогда не держал в руках пистолета, и даже если я его раздобуду и мне хватит силы духа отыскать Кеседу, навести на него ствол и выстрелить, я, скорее всего, промахнусь, я косоглазый и даже вино вечно проливаю на скатерть.
Наконец компания в бюро встала, я немедленно двинулся ко входу, но в этот момент зазвучал смартфон в нагрудном кармане. Будучи уверен, что это Гаяне, я, не глядя, сразу же сказал: «Позвони попозже, я сейчас занят» – и выключил. Только потом я узнал, что звонила Марианна, лучшая подруга Рипсик, и ужасно расстроился, – она наверняка обиделась, – даже попросил Гаяне извиниться за меня перед ней – но это было лишним, Марианна все понимала.
А может, Рипсик убили деньги, или, вернее, их отсутствие, или, если быть совсем точным, постоянное чувство неуверенности, страх перед завтрашним днем? Нельзя сказать, что она до встречи со мной была избалована богатством, да, в ее окружении встречались далеко не бедные люди, двое дядей Рипсик сумели добиться в жизни успеха, один занимал долгие годы должность главного инженера на большом заводе, а потом и директора, другой по сей день руководит клиникой нервных болезней, а отец Марианны и вовсе был подпольным миллионером, владельцем частной фабрики в годы, когда частная собственность была вне закона, если кто-нибудь
