тут была некоторая разница. Столыпин с горьким смешком ответил:
– Не думаю! С какой стати моим на меня обижаться?
– Холоп всегда обижается, пан предводитель. Зависть к своему хозяину!
На это нечего было возразить. Не в лучшей доле жили мужики. Зависть могла быть, но обида?..
Он прекратил ненужный сейчас спор и кивнул стоящему в стороне Юзефу Обидовскому:
– Угли уже можно не гасить, догорят и так. Вели людям подсечь лес в округе, чтобы не пошло дальше.
Юзеф нарочито стал сзывать людей самого предводителя. Пшебышевскому это не понравилось:
– Шляхтич, а голота? Какое к нему доверие?
Столыпин промолчал, а сам совершенно ясно подумал: «Если поджог, так без твоей руки, пан Вацлав, не обошлось…»
Эта мысль явилась так неожиданно, что он торопливо замял ее поспешным рукопожатием:
– Еще раз благодарствую, пан Вацлав, за добрые распоряжения.
И поспешил отойти, в оправдание своей невежливости крича уже Обидоскому:
– Пан Юзеф! Слишком-то не усердствуйте. Там уже не мой лес.
Да, границы поместий охранялись получше, чем пограничье между Россией и Литвой или там Польшей. Можно новых неприятностей нажить, если будет доказано, что пожар произошел по вине его собственной дворни.
Тут ему показалось странным, что среди суетящихся на пожарище людей нет управляющего. Всем распоряжался откуда-то взявшийся хохол Микола.
Он хотел было уже порасспросить его, но заметил Ольгу. Она куталась в шерстяную шаль и опиралась на руку служанки Алены. Скорый шаг был виноватым и покорным.
– Оля, как ты здесь оказалась? – не стесняясь служанки, он обнял жену.
– А ты как здесь оказался? – не мешала она его рукам.
Зарево увидел – и прикатил на перекладных.
– Прямо со Смоленщины?
– Не смейся, Оля. От железной дороги. Да, светло тут… полыхнуло!.. Подумала, что уже мы горим. Матя не перепугалась?
– Нет, она ведь спит на противоположной стороне дома. Кажется, и нянька не проснулась.
– Ну, и славно… Погоди. Устал я, видно, мысли путаются… Что-то я не вижу своего управителя?
– И я не вижу уже третий день.
– Ладно, Оля. Разберемся. Я провожу тебя, а потом сюда вернусь. Неладно тут…
Он проводил ее до подъезда, передал на руки Алене и вернулся.
На пожарище суета уже затихла. Единственное – с усадьбы волокли пласты брезента. Здесь опять ордой людей заправлял Микола.
– Хорошо, укройте самое ценное, – остановил он его. – И вот что еще… Завтра поговорим, как ты здесь оказался. А пока человека два-три оставь подежурить. И повнимательнее на все смотрите. Вора обычно тянет на разбойное место… Ты понял меня, Микола?
– Понял, Петр Аркадьевич.
– Вот и хорошо. Я распоряжусь, чтоб вам принесли чего горяченького. Ночь прохладна…
Он ушел
