посмотрел на Этельреда. – Прикажи своим людям отправиться к Феарнхэмму, кузен, и там мы поймаем Харальда в ловушку.
Бывали времена, когда Альфред задавал вопросы, проверяя мои идеи, но в тот день он выглядел слишком усталым и слишком больным, чтобы спорить. И у него явно не хватало терпения слушать, как остальные подвергают сомнению мои планы. Кроме того, король научился доверять мне, когда речь шла о военных делах, и я думал, что он согласится с моим туманным предложением. Но потом он меня удивил.
Повернувшись к церковникам, Альфред жестом велел одному из них к нам присоединиться, и епископ Ассер, взяв под локоть молодого коренастого монаха, подвел его к креслу короля. У этого монаха было твердое, костистое лицо и темные волосы с выбритой в них тонзурой – жесткие и колючие, как шкура барсука. Он мог бы быть красивым, если бы не молочно-белые глаза. Я решил, что он слеп от рождения.
Нащупав кресло короля, монах опустился на колени перед Альфредом, который отечески положил руку на его склоненную голову.
– Итак, брат Годвин? – ласково спросил он.
– Я здесь, господин, я здесь.
Голос Годвина был чуть громче хриплого шепота.
– И ты слышал господина Утреда?
– Я слышал, господин, я слышал.
Брат Годвин поднял слепые глаза на короля. Некоторое время монах молчал, но лицо его все время подергивалось; подергивалось и гримасничало, как у человека, одержимого злым духом. Он начал издавать давящиеся звуки, и, к моему удивлению, это не встревожило Альфреда, который терпеливо ждал, пока, наконец, лицо юного монаха не приняло обычное выражение.
– Все будет хорошо, господин король, – сказал Годвин. – Все будет хорошо.
Альфред снова похлопал Годвина по голове и улыбнулся мне.
– Мы сделаем так, как ты предложил, господин Утред, – решительно проговорил он. – Ты направишь своих людей к Феарнхэмму, – обратился он к Этельреду, – а мой сын будет командовать силами восточных саксов.
– Да, господин, – послушно отозвался я.
Эдуард, самый молодой из собравшихся в церкви людей, выглядел сконфуженным, его глаза смущенно перебегали от меня к отцу и обратно.
– И ты, – Альфред повернулся, чтобы посмотреть на сына, – будешь слушаться господина Утреда.
Этельред не мог более сдерживаться.
– А какие у нас гарантии, – раздраженно спросил он, – что язычники придут к Феарнхэмму?
– Мои, – резко ответил я.
– Но ты не можешь быть в этом уверен! – запротестовал Этельред.
– Харальд отправится к Феарнхэмму, – сказал я, – и умрет там.
В этом я ошибся.
Гонцы поскакали к людям Этельреда, стоявшим у Силкестра, с приказом двинуться на Феарнхэмм следующим утром при первых проблесках зари. Как только они окажутся там, они должны будут занять холм к северу, сразу же за рекой. Эти пятьсот человек были наковальней, в то время как люди в Эскенгаме были моим молотом. Но, чтобы заманить
