один, лишён людского званья.И точит боль, и гложет тёмный стыд
за тёмный стыд и боль существованья.
Мне в оправданье нечего сказать.
Как равный вам, пришёл я в мир несытый,
но никогда мне не поднять глаза,
в глаза людей мне не смотреть открыто.
За жизнь мою, за сладкий белый свет,
за нищий хлеб, замешанный с половой,
я благодарен вам, – и дела нет,
как нелегко из уст исходит слово.
Казнь продолжается. Ещё не вышел срок,
ещё душа не иссушила омут
страстей своих, ещё не мёртв порок.
…Но э т о т хлеб! но воздуха глоток, —
по вашей щедрости отпущенных другому —
и мне доставшихся; но вашей веры свет! —
когда для вас слова мерзавец и поэт, —
одно и то же…
1986
Памяти друга. Памяти Толи Житного
Лес разбуженный зеленью нежной расшит.
Ласков свет над стернёй прошлогодней, печальной,
над просёлком ухабистым в сельской глуши…
И затейливым очерком Русской души
оплавляется воск на свече погребальной.
Отплывает ладьёй принаряженной гроб.
И пустые слова, и чужие рыданья
не тревожат твой слух, и не дрогнет твой лоб
под последним земным целованьем.
По высокой земле отплываешь один,
каменеют нагрузшие плечи.
Сам себе судия, сам себе господин —
в ожиданье томительном судных смотрин,
в ожиданье назначенной Встречи.
Нет следов твоих ног в подорожной пыли.
Сколько нас – неприкаянных – в этой дороге
ляжет в комья тяжёлой любимой земли, —
всех равняет она – и святых, и убогих.
И о тех, кто зарыт в вековой глубине,
и о тех, кто душою и разумом беден,
и о тех, кто убит на чеченской войне, —
Православные храмы поют в вышине
во спасение наше рыдающей медью…
май 1996
«Нынче день бездонно светел…»
Нынче день бездонно светел,
над другими днями – главный.
Что тоскуешь, что невесел, —
али ты неправославный?
И глядеть не наглядеться —
купола поют!
И сладко
пахнет мёдом, пахнет детством
пряник с тульскою печаткой.
Лишь смотри, молчи да слушай, —
как ликует вестью дальной,
сердце лечит, правит душу
колокольный звон Пасхальный!
1998
«В полуяви, во сне я лежал посреди…»
В полуяви, во сне я лежал посреди
Двух дорог с остановленным сердцем в груди.
Головой – на закат, но лицом – на восток.
И лежал я, и спал, и подняться не мог.
Две дороги сходились на мне, и во мне
Продолжались дороги. Я бредил во сне…
Жгли мне кожу копыта шипами гвоздей
На подковах соловых степных лошадей.
И ломали мне кости
