как мы нынче храбро рвёмся в бойза правду – и сражаясь с мертвецами,
всё норовим то в печень, то в висок,
тяжёлыми бряцая кандалами…
А уж когда NN запел про лагерь,
я – замолчал.
Глодайте вашу кость!
Не обучила нас Европа,
и мы не сделались мудрей…
Го л о с А в т о р а з а с ц е н о й
Басинский ждёт уж рифмы ж-а?!
На, на, прожуй её скорей!
П р и я т е л ь Н е у м н о в
Но ты б нам мог сказать о многом!
К примеру, не чураясь слова,
александрийским вечным слогом
воспеть реформы Горбачёва!
К тому же нам дана свобода
о нашем будущем мечтать!
Твой долг – избранников народа
в делах их словом поддержать!
П и с а т е л ь (неожиданно злобно)
И они нам придумают новый Тайшет,
и другую дадут Колыму,
и – ссылаясь на старый афганский сюжет —
роты мальчиков наших, не видевших свет,
отошлют на закланье во тьму!
(Успокаиваясь.)
Распутная, растерзанная плоть…
Как в сне дурном,
весь век живём,
и глушим
тоску вином,
и пропадаем в нём,
и губим чистоту сердец и души.
Что им земля, что мир, когда одни
остались страсти – блуда и наживы?
Не говори: мы велики! мы живы! —
ты мёртвый червь, пока живут они.
(Спокойно.)
Да и куда нести творенье?
Крепка стена, не хватит сил…
П р и я т е л ь У м н о в
Не продаётся вдохновенье,
да кто бы рукопись купил?
П р и я т е л ь Н е у м н о в
Лорд Байрон был того же мненья!
Чухонцев то же говорил!
П и с а т е л ь
Тьфу!
Всё слова, слова, слова…
Го л о с А в т о р а з а с ц е н о й
Мораль сей сцены такова:
От беса – власть,
от беса и строка
про эту власть, —
и набесившись всласть,
поехал автор водку пить.
Пока?
1988–1989; из цикла «Растерянность»
Ладога
Серебряный ковш в белопенном вине —
Озёрная чайка в прибрежной волне.
Рыбацкие лодьи несут паруса.
…Здесь Русь поднималась, раздвинув леса.
На княженье Рюрик тобой проходил.
Рождалась держава, исполнившись сил.
И волею Божьей осталась жива:
Увязла в болотах твоих татарва.
Твой берег не слышал поганых язык,
И Русь сохранила свой ангельский лик.
Три века назад, а как будто вчера,
Здесь крепла железная воля Петра.
Мужала держава в границах своих,
Народы и страны собой потеснив.
В наследство мне память блистательных лет.
…И женщины узкий, мучительный след.
1984
