Против течения. Избранное. Анатолий Богатых

      Сон мне: тракт малоезжий, протяжен и дик.

      Песню вою на долгий – на Русский – салтык.

      На распутьях кричу, сам себе печенег:

      – Есть ли во поле жив хоть один человек?!

      Как живёшь без креста да без веры отцов?

      – Лишь глазницы пустые, провал их свинцов.

      – Лишь пустые глаза у живых мертвецов.

      – Лишь молчанье в ответ. Этот мир – не жилец.

      Вот и сказочке нашей приходит конец.

      Ах, во снах зелена, изумрудна трава!

      Как шелка мурава! А проснёшься – мертва.

      А очнёшься, – похмельно болит голова,

      опоённая ложью…

      Надоело. Надоело.

      Я сегодня пью вглухую.

      Я сегодня, грешным делом,

      в одиночестве тоскую.

      Хоть бы кто зашёл однажды, —

      хоть Алёшка, граф продажный,

      хоть каприйский буревестник,

      хоть братан их, Ванька Каин,

      хоть из нынешних балбесов,

      хоть поганый мент, хоть каждый

      мимошляющий татарин…

      Всё равно. Подымем вместе

      за Отечество – без бесов,

      за Россию – без окраин!

      …Две рюмки – похмелье, вареньице к чаю.

      В домашнем застенке на лире бряцаю.

      Осенний мотив навязался с утра:

      – Мы вольные птицы! Пора, брат, пора…

      Всё о печали, друг мой, о печали…

      Поговорим с тобою до утра.

      (Ты не заметила, как нынче странно стали

      темнее дни, яснее вечера? —

      Об эту пору вечной Дикой Степью

      к орде поганых шла святая рать…)

      Вино откроем и свечу затеплим.

      Не засыпай, ещё не время спать.

      Будь милосердна. Мне в такие ночи,

      когда лежишь измученный, без сна,

      приходят мысли тёмные – и точат.

      И страшен крест молчащего окна.

      И страшен мрак, таящийся повсюду.

      Как вспомнишь, – многая текла вода,

      а мертвецы не встали никогда,

      и не дождаться Воскресенья чуда.

      Как вспомнишь, сколько их ушло тогда,

      где так и жили, – с верой, но без Бога,

      где жизни запрессованы в года,

      а кости запрессованы в дорогах,

      в дорогах, уходящих на восток

      такой огромной выстраданной ложью,

      что в поезде «Москва – Владивосток»

      зайдётся сердце непонятной дрожью[1].

      Умытый кровью, в чарованье навьем,

      лежит простор – века веков! – страны.

      Безумьем дедов и отцов бесславьем

      мы от зачатья нашего больны.

      И кровь отмщенья ждёт…

      …Осень.

Скачать книгу