для вольных.
Вроде и названия улиц были написаны, где на столбиках, где прямо на палатках, и номера палаток указаны, но Белов не быстро нашел Петино жилье. Улицы в городке были кривы, рядом с казенным жильем люди сараюшек и деревянных балков наставили, и даже землянок накопали под соленья-варенья – в цыганском таборе порядка было больше. Белов сначала радовался всему этому людскому разнообразию, но пока искал, устал радоваться, да и вымазался изрядно. Тротуаров еще не было, доски лежали через грязь.
Внутри палатка выглядела, как барак, только стены были из толстого брезента. Посередине длинный коридор, две чугунные печки в разных его концах. Из коридора направо и налево двери в жилые комнаты. У некоторых двери из фанеры были устроены, у большинства же – висел все тот же тяжелый брезент.
– Здорово, Петя! Здрасьте! – поздоровался Сан Саныч с женой Петра, приподнимая фуражку. – Александр!
– Саня! Вот это гость! Галя, это Сан Саныч Белов, у нас койки в общаге рядом стояли!
Галя, симпатичная, с большим животом опять кивнула и засмущалась, принимая кульки Белова. Комнатка была такая маленькая, что Сан Саныч слегка опешил. Конечно, он видел и не такую тесноту, его соседи по Игарке в двадцатиметровой комнате жили три семьи – шестнадцать человек… но там у людей были стены, а здесь – брезент, и так тесно!
– Это ненадолго, – увидел Петя растерянность однокашника, – осенью восемнадцать домов, целую улицу сдают, правильно, Галя? Нас, как беременных, обещали в первую очередь. – Петя был навеселе.
Белов вежливо улыбался. Они с Петей сидели на деревянном топчане, застеленным матрасом, на нем, видно, и спали они с Галей. Небольшой столик под окном, тоже самодельный, Галя резала колбасу, сидя на сундучке. Рядом с ней, у входа стояла фабричная детская кроватка, в которую пока были сложены разные недетские вещи. Галя встала, виновато извиняясь, протиснулась между Беловым и кроваткой и вышла в коридор. Потолка у комнатки не было, он был общий – косая крыша палатки, утепленная войлоком.
– Давай тяпнем, чего ты? Ни у Гальки, ни у меня вообще ничего не было! И в пароходстве ничего не обещали, а здесь – осенью, максимум – к новому году – своя комната! Первое время – десять метров, потом расширят! – Петя разлил коньяк. – Давай, за встречу! Мы с ребятами уже сообразили по случаю законного выходного.
Выпили, закусили колбасой.
– Тут снабжение намного лучше, чем в Игарке. – продолжал хвастаться Петя, – И зарплаты, и полярка[62]! Во! – Он, повозившись, достал откуда-то из-под топчана толстую пачку[63] денег, завернутую в наволочку. Девать некуда!
– Я в следующем году на «Полярном» на Турухан собираюсь, – перебил его Сан Саныч, – Поднимусь?
– Весной – нормально, летом – бесполезно с твоей осадкой! Там сейчас «Красноярец» работает с брандвахтой, временные знаки ставят до Янова стана.
– А
Полярная надбавка к зарплате выплачивалась по широте – в Ермаково она была 10 % за каждый год работы – то есть через десять лет работы в тех условиях человек получал два оклада. В Дудинке 10 % добавлялись каждые полгода. У заключенных никаких надбавок не было.
Деньги в те годы были большого размера, в пол тетрадного листа.
