И настроение полезло весело в эту голубую небесную гору.
Белов зачерпнул воды котелок, повесил на огонь и пошел к Романову. Тот возился с бакеном. Пустынно было вокруг, много-много безлюдной воды, песок мыса с замытыми бревнами, мокрые мели через которые катились волны, высокие дюны острова, уходящего за поворот. Чайки бездельно и молча летали, посматривая на одиноко работающего мужика.
Сан Саныч подошел, сел на бревно, Романов вязал к бакену тонкий металлический тросик.
– Помочь, дядь Валь? – предложил Белов.
Романов только мотнул головой, натянул тросик, затягивая узел, и встал. Морщины на его лице как будто посерели за ночь и весь он изменился, совиный, всегда чуть хищный взор обмяк. Он посмотрел на Белова, как на незнакомого человека, качнул головой:
– Пойдем, поднимать пора.
В ближайшей сети возился костеришко[69] на полпудика, несколько щук и стерлядок. Романов показал, где стоит следующая. Белов подгреб, Валентин взялся за сеть и начал выбирать, но вдруг сеть в его руках натянулась. Романов присел, уперся коленями в борт, рыба продолжала тянуть, разворачивая лодку. Валентин заискал глазами топор, Белов подпихнул его ногой, сам вытягивал голову, что там за бортом. Романов выплюнул недокуренную папиросу и решительно потянул сеть, поверхность впереди вспучилась темным бугром, но рыба не показалась, о борт ударилась небольшая стерлядь, бакенщик принял ее себе под ноги, дальше сеть шла скрученная одним прочным жгутом. Валентин глянул на Белова, соображая, чем тот может помочь.
Белов бросил весла и подался вперед.
– Не-не! – замотал головой Валентин. – Перевернет!
Рыба не собиралась сдаваться, опять пошла вперед, за ней полубоком, тянулась лодка. Вода бурлила, Романов, выгнувшись спиной, держал, руки побелели от напряжения, потом потянуло так, что борт накренился к воде и Валентин невольно отпустил сеть. Только что вытащенную стерлядь утащило за борт, но движение неожиданно прекратилось. Недалеко от лодки с шумом вывернулось мощное тело хозяина реки, хвост ударил по поверхности и все стихло.
– Головой влетел, зверила! – с рук Романова текла кровь. Он быстро выбирал ослабевшую сеть, снова в лодку пришла замученная стерлядь.
– Помочь, дядь Валь?!
– Нет, на меляк выгребай!
Романов уперся коленкой, подтянул еще. Рыба вдруг ослабила тягу и всплыла вдоль борта. Осетр был величиной с лодку. Весь свободный, только на голове под жабрами туго накручен жгут сети. Тупой лоб с круглыми глазками и острым носом, по черному боку шел яркий рисунок жу́чек[70], речной зверь чуть шевелил хвостом и плавниками. Белов с Романовым выругались восхищенно.
Валентин осторожно, готовый, что зверина рванет, потянулся за топором, огромная, курносая башка была всего в метре. Речной царь и бакенщик Романов смотрели друг на друга. Романов перехватил удобнее топорище, потянул жгут сети, но ударить не успел, осетр изогнулся, тяжело толкнул
Костеря – Енисейское название небольшого осетра.
Вдоль тела осетра в несколько рядов идут жу́чки – острые костяные наросты на шкуре.
