майор! – козырнул Белов.
– Здравствуйте, Сан Саныч, ну что, начинается? – Яков Семенович кивнул на непогоду, – три года уже здесь, а никак не привыкну… – В Ялте сейчас бархатный сезон! Купаются, на песочке лежат!
– Яков Семеныч, я что-то Мишарина не вижу, Николая? Не уехал?
– В Игарке он, на совещании проектировщиков. Зачем он вам?
– Да так… не виделись с лета, он меня рисовать собирался… – улыбался Белов.
– Я вас попрошу, Саша, если будете видеться, не выпивайте с ним… – он посмотрел на Белова со значением, – сами поймете, о чем я.
– Неужели? – не поверил Белов. – Он вроде не пил совсем.
– Научился. Думал ему здесь Эйфелеву башню дадут построить. Ну, до свидания, про Турухан думайте!
Пошли к Пете. Темнело рано и Ермаково уже светился фонарями. Огни тянулись неровными улицами вдоль Енисея и уходили поперек, как будто вглубь тайги. Шли недавно отстроенной широкой улицей. По одной ее стороне красовались брусовые бараки сложной формы, с просторными крылечками и козырьками, с затейливыми фронтонами. Над ними явно трудился архитектор и Сан Саныч опять вспомнил про Мишарина. По другой же – один за другим выстроились обычные, длинные засыпны́е бараки с входами с двух сторон. Мусор валялся, опилки досок и бревен, ни кустика, ни деревца нигде не было, только свежеошкуренные столбы сиротливо торчали, да фонари качались, подсвечивая косо летящий снежок.
Заканчивался рабочий день, вольные возвращались по домам и большинство окон уже весело светились, топились печки, дымы валили из труб. Последний барак, видно, только заселялся, разгружали машину, подъехала еще одна с полным кузовом узлов и ребятишек, бородатый мужик без шапки, забравшись на лестницу, приколачивал что-то под крышей и громко матерился. Электричества здесь еще не было – керосиновые лампы желтками теплились в нескольких окнах. Две женщины в ватных штанах и телогрейках пилили бревно двуручной пилой и что-то горячо обсуждали. Тротуары так и не доделали, а где-то их уже успели изломать, и теперь тут просто были доски, вмерзшие в грязь.
– А все равно весело! И строят быстро! – широко улыбался Белов. – В начале сентября у тебя был, эту улицу только начинали!
– Ну, зэки на лесозаводе в три смены брус гонят! – поддержал Грач. – Только строй!
– Да зэки и строят, – недовольно перебил Петя, – я хожу смотрю! Лес непросохший, со щелями кладут. После таких строителей еще…
– Штукатурить надо, ясное дело, – перебил Грач, – дранкой обивать и глиной мазать! Глина-то есть тут?
Улица с типовыми домами кончилась, началась самозастроенная, разудалая Бакланиха. Она занимала неудобные для казенного строительства склоны ручья и берег озера. Избушки и балки, сколоченные из обрезков, обложенные мхом полуземлянки – все стояло криво-косо, как будто само выросло из земли и тоже дымило печными трубами. Название свое Бакланиха получила от воровского «баклан» – неопытный вор, хулиган, тут
