земля после старшего поколения? Как они будут сохранять её? Ведь эпоха отторжения морали длится уже почти три десятка лет. И в этом виноваты взрослые. Сохранят ли юноши общечеловеческие ценности?
Вот потому автор невидимо присел рядом с креслами двух сидящих молодых людей. Вы сейчас скажете, что автор не только телепат, но и телепортацией владеет. Возможно, всё возможно.
Крис и Тёмка
Они были юны и прекрасны, оба брюнеты, увидишь и подумаешь, словно братья родные. Один выглядел круто, одежда из бутиков, а мокасины ещё попахивали новой кожей. Второй проще – рваные, но фирменные джинсы, клетчатая рубашка и свитер, завязанный рукавами на груди.
Самолет летел из Новосибирска. Парни уже три часа были в полёте, но толком не познакомились. Видимо, тоже только оторвались от родителей, и хотелось им остаться наедине со своими мыслями и планами.
– Обчистить бы этого мажорика, – подумал в рваных джинсах, – сидит, красуется, молодой ещё, а часы швейцарские на руке, и мобила тонн двадцать стоит. Откуда она у него? Ясен перец – мамка с папкой – олигархи чёртовы. Ты иди сам заработай, повкалывай, а потом сиди и рисуйся.
Тёмка невольно начал вспоминать свою жизнь, сравнивая её с этим благополучным мажориком.
Ему было шесть лет, когда его отец и мать погибли в автокатастрофе. Он оказался в Интернате. Вот так, в такие годы и началась его взрослая жизнь. Когда ему было десять – в первый раз сбежал оттуда. Жил с бомжами, но через два месяца его нашли и вернули обратно. В двенадцать лет, когда мальчика хотела усыновить одна американская пара, он опять сбежал. А как не сбежать, если его друг, старше на три года, еле возвратился оттуда. Такое всем рассказывал – волосы дыбом на голове вставали. Тошнить начинало только от одного эпизода, что приёмная мать заставляла его сосать сиську. Это ихние психологи учат, – так она превратится из приемной матери в настоящую. Тёмка был очень симпатичным пареньком – волосы чёрные, глаза синие, а улыбка обезоруживающая. Конечно, он сбежал, когда приехала чета янки, положившая на него глаз. Всё лето жил с цыганами. Эх, чему они только его не научили. Цирковое училище отдыхает и прочие иллюзионисты. Но потом беглеца вновь отловили, и опять интернат. Больше он не убегал, потому что чувствовал в себе уже силу, мог постоять за себя сам, закончил там одиннадцать классов, кстати, на четыре и пять, ходил в разные спортивные секции. На носу уже восемнадцать. Осенью в армию. А сейчас пока в Москву…
– Скажи-ка, дядя, ведь недаром, Москва, спаленная пожаром, французу отдана. Ведь были ж схватки боевые, да говорят еще какие, недаром помнит вся Россия про день Бородина, – а это уже мысли второго паренька. Мажорика, как назвал его Тёмка. – Нет, надо прозу повспоминать: «Вы видели когда-нибудь Днепр? Ой, нет, надо отвлечься… Как начинаешь репетировать, так опять дрожь и волнение. Хватит, ещё на экзаменах натерплюсь. Хотя есть опыт, как-никак второй раз буду поступать. Знаю я эту кухню всю. Но надо
