твои родственники люди, но в предках затесался оборотень, то появляется возможность рождения оборотня.
Ну, и у дедов наших вроде что-то с кем-то произошло. И они поняли, что со второй половиной нашей, звериной, можно наладить контакт. Но для этого зверя надо успокоить, уговорить, научить его понимать человеческую половину, не разрешая ему проявляться до определённого момента. А в этом могут помочь опытные оборотни и маги, даже не очень сильные.
И когда начинаешь внутри зверя чувствовать и понимать его, а он тебя – вот тут и проводится перекидывание человека в зверя. Осознанно.
Дед наш Ларс со своим братом Ррыком, что сейчас у нас вожаком, выработали методику «осознания». Дед-то не дожил. А брат его Ррык при поддержке княжеских магов стали предлагать «осознание» другим оборотням, организовали школу для молодых оборотней. Так появилась официальная раса оборотней культурных или цивилизованных. Среди таких оборотней людоедов и чудовищ не бывает – это просто люди со специфическими способностями.
Вот в таком виде нам рассказывали историю в нашей школе.
Семейные истории
На следующий день, когда шли домой после занятий в лесной школе, мы с сестрой заспорили, выясняя, куда пропали наш прадед Тырк, дед Ларс, его брат Гронт, сестра Раста и другие родственники – говорили, что погибли в какой-то войне. Оказалось, что мы толком-то и не знаем ничего о тех событиях.
Никого из взрослых, кроме бабки, дома не было. Нам не хватило терпения дождаться отца или Ррыка, переговариваясь с Урсуной, побежали с вопросами к бабке Мьяре.
И бабка рассказала:
– Ох, и времена были тяжкие! Нас, оборотней, как гоняли-то! И жгли, охотники нас травили, крестьяне кольями протыкали, на вилы подымали! Какой медведь-шатун зимой поднимется, оборотней ругают. Псина глупая бабу какую тяпнет, «оборотень» блажат. Ох, тяжко-о! И вздумалось тут Гронту любовь закрутить. Да какую любовь-то ненормальную! Как мозгов лишился. Ничё не слышит, не соображат совсем! Один свет в окошке – Листавией её звали. Ох, змея! Ведьма! Лицом чисто ангел. Кожа тоненька, гладенька, молодая. Носик ровненький. Губки пухленькие, что твой цветочек. Глазки навроде наивненьки, а иной раз огоньками вспыхивают – Гронту-то заливает, мол, от любви большой к нему, Гронту, значит. Волосья сыпятся по плечам. А вот цветом-то волоски уж больно диковинные – черны, что у ворона, а по черноте белые пряди переливаются. Сзаду посмотришь, подумашь – старуха перед тобой. Спереду глядишь, девка – красотой странная. Говорит ласково, что ручеёк журчит. Глазки-то при разговоре всё вниз опускает, прямо не смотрит. С виду такая простота, такая ласкова. Вот Гронт и втюрился. Из-за неё-то всё и случилось!
Бабка горестно вздохнула и, уставившись куда-то поверх наших голов, продолжила:
– Она в деревню нашу с тремя мужиками приехала, на лошадях верхами. Едет улицей к трактиру, да мимо Гронта с Ларсом. А лошадь-то непривычна. Возьми да шарахнись от парней – коняку-то не обманешь, она оборотня завсегда чует и шарахается,
