им отвели роль смертников.
Это понимание заставило Грэзу в одну из тренировок сменить щит на второй меч: так тратилось меньше времени на подготовку к бою. Клинки Эли успевал выдергивать, еще не коснувшись земли. К тому же они, в отличие от щита, совсем не мешали в полете, когда приходилось совершать опасные кувырки и выписывать петли. А щит можно было оставить в лагере и использовать только во время окончательной зачистки города.
Внимательно выслушав просьбу юноши, Яир переделал перевязь, а заодно вернул медальон. Когда холодный металл коснулся кожи, Эли показалось, что в небе громыхнуло: богу войны определенно понравились его новые воины, связка Грэзу – Яир – Вэлвиль на тренировках оказалась самой лучшей.
Глядя на выкрутасы командира, воины из стило Грэзу тоже сменили щиты на мечи.
Даже Рои одобрил:
– Сгодится! Всем сделать точно такие же перевязи.
Про медальоны тоже заикнулся, но Яир лишь покачал головой:
– Эта магия отмечает лишь тех, на кого указывают боги, если маг нуждается в защитниках и если защитники нуждаются в маге.
Тренировки отнимали много сил, но еще больше Эли выматывал странный сон, снившийся чуть ли не каждую ночь, всегда один и тот же. Поросший кустарником берег то ли реки, то ли большого озера с зеркальной водой, разглядеть которые мешал стелющийся по земле туман. Простоволосая Иска у небольшого плота. Она больше не просила о помощи, а только отчаянно шептала:
– Нельзя! Не подходи! Я умерла!
Девушка выглядела донельзя испуганной, но обнять себя не давала: стоило Эли сделать шаг, как она бесследно исчезала в зыбком сером облаке. Грэзу каждый раз упрямо звал девушку, но его крики вязли в тумане, как ноги в болоте. Тихий плеск воды да скрип огромного мельничного колеса: вот и все, что слышал парень в ответ.
Просыпался юноша таким разбитым, словно с чушкой железа на плече всю ночь протаскался. Эли долго ждал и боялся дурной вести из Гилы, но в конце концов успокоился: решил, что это ему покоя не дают собственные страхи.
В один прекрасный день в крепость вернулись мантикоры, которых отправили вдогонку за людьми, и крюки на стенах Восточного Зифа украсились отрубленными головами. Кроме голов воины притащили живые трофеи – пленных людей.
Для публичного допроса собрали воинов, самых почтенных стариков и родственников тех, кто пал. Без праздных зевак тоже не обошлось: почти все односельчане Эли явились поглазеть на боулу. Это были четыре здоровенных воина с бритыми макушками. Эли так и прикипел к боулу взглядом в поиске уродства, меток Ансуре: огромных родинок, копыт, рогов… Но, увы, ничего, кроме ауры, полыхающей красными всполохами страха и ненависти, юноша не увидел. Аура людей оказалась не в форме золотистого овала, как у сирин, а с расплывчатыми рваными краями, похожая на многоногое чудовище.
Боулу, даже заколдованные, отвечали неохотно. Видно было, как магия корежит их тела изнутри. Но слово за словом, подстегивая людей бичами заклинаний, маги выдавили правду.
Она
