окна. Здоровяка Олеварна, обнимавшего за плечи разом двух девушек, Себастьян запомнил хорошо: это был тот самый верзила, что намеревался дать ему в челюсть в шатре с серыми жерланами. Одну из девушек под мощной рукой Олеварна он тоже признал: кажется, ее звали Танита и она спрашивала что-то у повара Жи-Ру про розовый лед ордена Рамоникейя.
При появлении молодых людей барон Армин поднялся из своего гамака и, повязав голову мокрым полотенцем, вышел на верхнюю палубу. Тут он встретился с Ржигой, который безуспешно пытался с нее встать. Мощным ударом ноги барон Армин убрал бедного полубрешака со своего пути; тот прокатился несколько шагов по палубе и провалился в открытый корабельный люк, предварительно стукнувшись башкой о поднятую решетчатую крышку.
Уже поднимающийся на борт корабля мастер Ариолан Бэйл, создав несколько величавых складок на своем высоком лбу, задумчиво наблюдал за поступательным движением Ржиги.
– Папа, ты чего? – отбросив церемонии, спросила Аннабель и выступила из-за спины мастера Бэйла. – Ты его за что так? Я же тебе много раз говорила, что…
– Что пора плотно позавтракать! – вступил в разговор кудесник Жи-Ру. Широчайшая улыбка сияла на его лице.
А в его руках дымился, благоухал, блистал разноцветьем красок громаднейший поднос. Чего тут только не было! Лоснился ошалевший от счастья лосось в смородиновом маринаде. Исходила рубиновыми каплями нарочито грубо нарубленная баранина по-альгамски с гранатовым соком и сводящим с ума соусом каллимаури. Сочные колбаски с воткнутыми в них шпажками лежали торжественно, как с честью павшие на поле кулинарной брани солдаты. Развратный розовый разлом фруктов внушал надежду… Надежду съесть всю эту гору снеди и попросить кудесника-повара приготовить еще! Тем более что среди закусок и яств стояли разноцветные наливки, за которые, по словам самого Жи-Ру, можно было отдать душу и приплатить сердцем. Среди ягодных и фруктовых наливок, возмущенных наличием среди них грубого и славного боррского эля, царил великий и ужасный вайскеббо.
О нем говорили, что мужчина, испив этого огненного напитка, становится ребенком, тает, как воск; а самое зеленое и юное дитя, сделав два глотка, вбирает в себя мощь зрелого мужа.
Жи-Ру нацедил барону Армину именно вайскеббо. Тот выпил, мечтательно жмурясь, и когда открыл глаза, это был совсем другой человек.
– Прошу пожаловать на борт «Летучего»! – воскликнул он и гостеприимно раскинул объятия. – Дети мои!
– Я рад, что вы так нас встречаете… отец мой, – после длительной паузы ответил Ариолан Бэйл.
Конечно, он не отказал себе в удовольствии впустить в эти слова яд тончайшего сарказма.
Именно в этот момент – когда мастер Бэйл ступил на палубу корабля, держа в своей руке тонкие пальцы Аннабели, когда он нежно приобнял ее, помогая сойти с трапа, когда он широко ей улыбнулся, показывая безупречные белые зубы, – Себастьян окончательно его возненавидел.
«Я
