в зеркалах;зеленее зелёного дали;
облаками осевшими встали
все деревья в окрестных садах.
В тот майский день
цвела сирень,
и в кружевах листвы и тени
стоял туман
и плыл дурман
черёмухи и птичьих трелей.
«Стеной жемчужной белые туманы…»
Стеной жемчужной белые туманы
стоят, в низинах уплотняясь. А кругом
сирени лиловеющим дурманом
роса благоухает. Серебром
чернёным проступают дали —
размыты очертания. Вдали
тумана клочья. Солнце поднимается,
и тёплый пар восходит от земли.
«Ночь прохладна была и нежна…»
Ночь прохладна была и нежна.
После жгучей полуденной ласки
наслаждалась покоем душа.
И, расставив надзвёздные снасти,
миг отчаянья гасит Творец,
сквозь зияюще-чёрные дыры
извергает поэмы планет
и земные грядущие были.
«Обретенье неведомой силы…»
Обретенье неведомой силы,
когда просто слова не нужны…
Облака отражают косые
заходящего солнца лучи.
И тогда в наступающей сини
будет долго вибрировать звук,
исходящий межзвёздною стынью,
растревожив пространство. Сквозь слух
вдруг проступит то самое, ради
чего жил, и творил, и дышал.
…Может, кто-то другой на бумаге
за тебя это всё написал?
«Двойным кольцом окружена…»
Двойным кольцом окружена,
двойному счастью отдана,
среди танцующих подруг
вошла в заветный третий круг.
Там буря снежная в лицо.
Там лёд блистающим венцом
манил, искрился, властно звал
сквозь анфиладу белых зал
за колесницей огневой,
пронзённой солнечной иглой.
А дальше – талая вода
и первоцветные слова.
Март
И дверь скрипучая, и месяц в вышине,
и нить незримая, связующая время,
и гулкий сад, ещё раздетый по весне,
бродящий соками в преддверии апреля.
Впорхнула бабочкой весна —
и гром, и гам: ручьи, капели.
Тончайшей дымкою весна
угрюмый лес вот-вот оденет.
Гулки прохожих шаги.
В воздухе, лёгком и звонком,
пар. Сладко колют в груди
звёзд золотые иголки.
«Как свеж, неповторим и первозданен…»
Как свеж, неповторим и первозданен
зелёный – самый буйный в жизни цвет.
В сосущей круговерти мирозданья
ему замены и подобья нет.
«Спасёт ли эта музыка…»
Спасёт ли эта музыка?
Гармония и свет —
высокая
