и связей – впрочем тайных и пока еще не скандальных – говорит о многом и кого-то привлекает, а кому-то служит предостережением. И к тому же Александра ожидают впереди приключения, опасные и рискованные, совсем не способствующие мирной семейной жизни и ровному горению уютного семейного очага.
Арсеньев же словно создан для радостей в семейном кругу и удовольствий размеренного и покойного, но как раз не скучного быта.
Владения Арсеньева и Холмских имели общую – всего в версту – границу, и он называл себя их законным соседом, и часто по-соседски заглядывая к ним на огонек, в шутку обсуждал свою будущую женитьбу на одной из дочерей несравненной, божественной Марии Алексеевны.
Арсеньев восхищался умом Софьи и уверял, что женился бы только на ней, если бы не так долго ожидать, пока невеста достигнет брачного возраста. Что касается Катерины, то, по мнению Арсеньева, его соскучившемуся по женской руке имению нужна именно такая хозяйка. Но… Зная претензии Аглаева, он не дерзнет соперничать с поэтом.
Поэты имеют неоспоримое преимущество перед простыми смертными в борьбе за женское сердце, преимущество, дарованное им музами взамен иных житейских радостей и удовольствий, коих поэты часто лишены.
– Я ведь тоже пробовал взобраться на Парнас, – рассказывал Арсеньев, – однако не дано. Казалось бы владею слогом – а стихи не идут. Сбиваюсь в мыслях на охотничьи картины. А уж когда дошло до того, что стан богини сравнил со статью густопсовой борзой и начал воспевать изгиб напружины, уходящий к комлю правила… Понял, что богохульствую, сам того не желая, и навсегда зарекся брать в руки перо с поэтическими намерениями. Нет, Аглаеву я не соперник, поэт превыше нас, грешных и не умеющих воспарить ввысь на крыльях вдохновения.
Другое дело Елизавета. По твердому убеждению Арсеньева Боги, создав Марию Алексеевну Холмскую (в девичестве Бартеневу), несомненно, первую красавицу уезда, сами поставили себя в довольно затруднительное положение. С од-ной стороны, сотворить нечто более совершенное в смысле женской красоты и обаяния уже невозможно, а с другой стороны, нельзя же останавливаться на достигнутом…
И вот, чтобы выйти из этой ситуации, Боги – поскольку для них нет неразрешимых задач – и создали Елизавету и она почти достигая совершенства матери, превосходит все прочие творения и божественные замыслы.
Марии Алексеевне было трудно не признать справедливость таких рассуждений и в шутку-полушутку считалось, что как только Елизавете исполнится шестнадцать лет, Арсеньев заговорит о ее будущем уже серьезно. И оставалось-то всего год, и ничто не предвещало никаких угроз… Конечно, жених он завидный, однако ж соперничать с дочерьми Холмской, казалось, никто не отважится…
12. Коварство и любовь
Безгранично коварство женщины!
По соседству с Холодными Ключами – так называлась усадьба Арсеньева – жила при
