статуя Помпея почему-то стоит над вами! – ответил Марат, одевшись еще небрежнее, чем раньше. – Таким государственным мужьям не помешала бы красная тога! Чтобы санкюлоты ясно видели, кого следует колоть кинжалами!
– Убийца, мы не просим тысячи окровавленных голов на шестах, мы просим вместе с нами построить республику! – закричал Инар.
– Не забывайте, что вы с нами проливали кровь швейцарцев и короля! – ответил Сен-Жюст, пытаясь сдерживать свой юношеский пыл.
– Не забывайте, что наш гнев ничуть не хуже вашего, стоит только нам направить его против вас, как вы вместе с Парижем будете испепелены! – взорвался Инар, привстав.
Все ахнули в один голос, даже жирондисты, не ожидавшие такого грубого выпада. Сен-Жюст удивленно смотрел на своего противника, но через несколько минут он слегка улыбнулся.
– Вы взяли под контроль весь Комитет общественного спасения, – вступил Робеспьер. – Вы со своими санкюлотами потрошите истинных патриотов. Разве мы требуем расправы вместо справедливого суда, разве вы хотите мира и благополучия, когда смело отправляете своих комиссаров в армии и требуете жестокого сопротивления пруссакам? Но кто именно кричал о необходимости войны? – Робеспьер повернулся к Бриссо. – Бриссо, я к тебе обращаюсь, разве не ты ввел Францию в ненужную войну?
Бриссо угрюмо посмотрел на Робеспьера – как на хищника, пожирая маленького человека своими небольшими и пронзительными глазами. Он встал на месте, поднял руку, указывая в сторону якобинцев, и закричал:
– Не обвиняй меня в преступлении, которого не было!
– Тысячи убитых – вот ваше преступление! И умысел, и действия, и последствия! – закричал Марат.
– Не вам считать жертвы. Между прочим, никто из вас не стал сопротивляться нам, а может, я просто не расслышал твоего писклявого голоса, Робеспьер!
Максимилиан покраснел от наглости Бриссо и издал неестественный крик:
– На гильотину преступников! Вы затронули естественные права граждан!
Он нервно размахивал помятым листком с несказанной речью. В зале поднялся гул, послышался надрывный бой маленького колокольчика в руках временного председателя.
– Тихо, граждане, нам нужна тишина! – пытался перекричать всех председатель.
Кто же остановит какофонию, спросил себя Дантон, которому хотелось зажать уши. Он боялся привлечь к себе внимание, но кто, если не он?
Он сделал невероятное усилие, чтобы встать и без разрешения председателя направиться к трибуне, за которую уже дрались несколько человек. К удивлению Дантона, его не замечали, словно вердикт «не нужен молодой республике» был вынесен ему. Он создал ее, а теперь пусть покинет собрание Конвента и даст дорогу новым людям, которые смогут построить новое государство.
Председатель увидел рябое лицо Дантона, протискивавшегося к высокой, крепкой деревянной трибуне.
– Внимание, Дантон просит слова! –
