шумовой фон телевизор, и немного прибрав на кухне, она, как тень, ходила по пустым комнатам, слушая только звук своих шагов, и вздрагивая от каждого шороха. Ей даже стало казаться, что в доме она не одна. Бессонными ночами, мечтая поскорее провалиться в объятия Морфея, она в полудреме слышала на втором этаже звук глухих шагов и скрип передвигаемых по полу стульев. Казалось, дом живет сам по себе, а она сама по себе.
Одиночество наваливалось на нее, пожирая и поглощая все человеческие желания, – есть, спать, куда-то ходить, с кем-то говорить.
«Ушла разговаривать со своим внутренним голосом», – мысленно усмехалась Марина, выключая свет и оставаясь в полной темноте.
Днем, когда она ходила по пустым комнатам и составляла план работы на сегодняшний день, ей все время казалось, что кто-то незримо ею управляет – приводит на кухню, чтобы приготовить еду, ведет за руку на второй этаж, чтобы прибрать комнаты. И даже, когда она вспоминала, что нужно подремонтировать расшатавшуюся со временем дверь, кто-то подсказывал ей, что нужно спуститься в подвал, и заботливо вел ее туда, где лежат молоток и гвозди. Сами собой находились сложенные в безукоризненном порядке в чемоданчики для хранения нужные хозяйственные мелочи, о существовании которых раньше она и не догадывалась.
Марина не всегда была такой. Еще совсем недавно она была пышущей здоровьем и энергией жизнерадостной блондинкой, с яркими изумрудно-зелеными немного раскосыми глазами, безумно любившей своего мужа и радующейся жизни. Всё изменилось пасмурным осенним утром, когда, возвращаясь с работы, она увидела щуплую фигурку почтальона, ждавшего ее у ворот.
– Получите и распишитесь, – официальным голосом сказал почтальон и вручил ей телеграмму.
«Ваш муж погиб, исполняя свой воинский долг», – прочитала она первые строчки сухого и безжизненного послания, как будто бы сообщавшего ей, что у нее задолженность за свет и газ.
Ноги у Марины вдруг подкосились, а внезапно онемевшими руками она едва смогла открыть калитку и зайти в дом.
Она села на диван и впала в ступор, боясь пошевелиться. Марине казалось, что, как только она пошевелится, она окажется в реальности, и вспомнит, зачем села на этот диван. Лучше как можно дольше оттягивать этот момент. Так, не двигаясь, она просидела до самого вечера.
Потом к ней долго не приходило осознание того, что произошла беда, и беда эта настоящая, и произошла беда именно с ней, что это не дурной сон, а настоящая явь и жестокая реальность, в которой теперь предстоит жить всегда. Ее бил мелкий, никак не прекращающийся, противный озноб.
– Почему он, почему не я? – думала Марина. – Он гораздо более меня заслужил право жить и быть счастливым.
Ее красавец муж был образцом доблестного офицера советской армии, с его лица никогда не сходила добрая улыбка, а светло-карие глаза всегда сияли добрым и нежным светом. Когда Виталий получил назначение в Афганистан, он пришел и радостно объявил с порога:
– Мы едем поднимать и строить одну хорошую страну, чтобы помочь местным жителям!
Тогда все верили в то, что это ненадолго, что наши ребята исполнят свою благородную миссию и быстро вернутся домой, долго не приходило осознание, что все затягивается на неопределенный период, а перспективы крайне туманные. Все начинали понимать, что война – это горе, кровь и слезы, а победителей на войне не бывает.
Эта страшная война за никому не известные цели на чужой родине унесла уже жизни многих знакомых, но Марине никогда даже в самом страшном сне не приснилось бы, что горе случится с ней и с ее Виталиком.
С войны он присылал ей посылки с разными нужными вещами, которых здесь, в Подмосковье, было не купить и не достать. В неведомом далеком Афганистане было множество красивых тряпок – трикотаж, дубленки, постельное белье, конфеты, жвачки, и даже полудрагоценные камни. А какой там был шелк! Виталий прислал отрезы тканей с шикарной расцветкой, и Марина сшила из них несколько восхитительных платьев. Она даже сфотографировалась в нежном бело-голубом с золотом платье, струящемся вниз красивыми воздушными складками, и успела послать фото супругу. Все наряды были сшиты на заказ у лучшей модной портнихи в городе.
В письмах муж писал, что в Кабуле все спокойно, они по вечерам гуляют с друзьями, иногда выбираются из места своей дислокации, и ездят на машинах по всей стране.
Марина радовалась, получая его такие короткие и редкие письма, передаваемые часто с оказией. Она была настоящей женой офицера, верной и честной боевой подругой, вся их жизнь прошла в отдаленных гарнизонах. Последним местом службы мужа был затерянный поселок в Средней Азии.
И вот наконец-то у них появился свой дом. Мужа перевели служить в Подмосковье, им дали служебную квартиру, но тут внезапно умерла Маринина тетка, живущая поблизости. От нее Марине в наследство остался большой уютный коттедж, и они с мужем не могли нарадоваться смене обстановки и уюту
