чем здесь.
Это служило слабым утешением, а ситуация осложнялась тем, что Марине никогда не нужно было работать, и нечем стало заполнить пустые беспросветные дни. Они жили в достатке, и все ее проблемы заключались в уходе за небольшим садом, огородом, за комнатными растениями, а также в кормлении сиамской кошки Матильды.
Возможно, если бы у них были дети, они помогли бы Марине пережить горе, но детей не было. От мысли, что у нее никогда не будет теперь ребенка от любимого Виталия, становилось еще хуже. Она не может даже усыновить или удочерить ребенка – для этого нужна полная семья.
Конечно же, государство не оставило ее одну в беде – каждый год вдовам и матерям погибших вручали памятные медали.
… Проходили годы, а боль не утихала. Да и как можно было радоваться жизни, если любимого мужа окружает теперь только сырая могильная земля?
Любимым занятием Марины было ходить к Виталию на кладбище.
– Рассказывать тебе не буду, что я сегодня делала, – садясь на скамейку у могилки, говорила она. – Ты и сам все видишь.
На нее накатывали рыдания, слезы лились непрекращающимся потоком, и, просидев несколько часов, она разбитая шла домой, чтобы дома опять разговаривать с портретом мужа.
– Так нельзя, ты не можешь горевать вечно, – тормошила ее Наташа и предлагала сменить обстановку, устроиться на работу, съездить на выходные в Прибалтику. Что угодно, только не оставаться дома одной.
– Сегодня едем в Вильнюс, проведем там выходные. Возражения не принимаются, – объявила Наташа, заявившись к ней домой в пятницу ранним утром.
– Ты с ума сошла?! Так сразу? Сегодня?! Да как я дом оставлю? – испугалась Марина. Она недавно проснулась, и долго лежала в кровати, размышляя, стоит ли вставать, или еще немножко полежать. Услышав, что открывается калитка, она едва успела набросить на себя шелковый халатик.
– Ничего, твои домовые как-нибудь без тебя переживут, – успокоила Наташа.
Марина стояла, задумавшись. Как-то все это неожиданно и некстати.
– А когда будет кстати? Когда на пенсию выйдешь? Что еще тебя здесь держит, помимо портрета погибшего мужа? – немного насмешливо поинтересовалась подруга.
Возможно, это прозвучало грубо, но она хотела расшевелить Марину.
– Наташенька, я не хочу обременять вас с Геной, – Марина пыталась вяло отнекиваться.
– Ты в своем уме?! – возмутилась Наташа. – Я сейчас уйду, и больше вообще к тебе не приду. Никогда!
– Да знаю, знаю, что вы мне только добра хотите, – попыталась улыбнуться Марина, – я знаю, что вернее друзей у меня нет, и никогда уже не будет. Я ценю вашу заботу, правда-правда!
– Ценишь – значит, собирайся! – командным голосом приказала Наташа, настоящая офицерская жена. Она достала из шкафа и подала Марине верхнюю одежду – норковый полушубок, который Марина ни разу не одевала со дня смерти Виталия.
Было непривычно ощущать себя заплаканной безутешной
