ели, тянулись до самого горизонта.
Дорога сузилась; теперь она петляла среди крутых склонов, поросших лесом, и прелые листья покрывали ее почти целиком. Тут и там в сторону от дороги отходили тропинки, ведущие в отдаленные деревни. Лишь один раз нам встретился ломовой извозчик. На исходе дня мы достигли небольшого городка Тонбриджа и повернули к югу. Мы постоянно были настороже, опасаясь разбойников; однако единственной бандой, которую нам довелось встретить, было стадо оленей, кормившихся вдоль дороги. Завидев нас, пугливые животные немедленно бросились вверх по склону и скрылись в зарослях.
Сумерки уже сгущались, когда за деревьями мы услыхали мерный звон церковного колокола. Дорога вновь совершила крутой поворот, и мы оказались на единственной улице маленькой деревушки. Невзрачные домики этого бедного селения были крыты соломой, однако там имелась превосходная церковь, выстроенная в норманнском стиле, и постоялый двор. Все окна церкви были ярко освещены; в сиянии свечей витражные стекла переливались всевозможными оттенками. Могучие удары колокола продолжали сотрясать воздух.
– Сегодня же День всех усопших, – вспомнил Марк. – В церкви скоро начнется праздничная месса.
– Да, и все жители деревни будут молиться, чтобы душам их почивших близких, томящихся в чистилище, было даровано облегчение.
Мы неспешно ехали вдоль по улице, провожаемые подозрительными взглядами маленьких белоголовых ребятишек, наблюдавших за нами из дверей. Взрослые почти не встречались. Из церкви доносились торжественные звуки мессы.
В ту пору День всех усопших был одним из величайших церковных праздников. Во всех церквях яблоку было негде упасть – люди молились за своих родных и друзей, уповая вызволить их души из чистилища. Однако королевская власть уже тогда относилась к этому празднику неодобрительно; вскоре он был запрещен. Ходили разговоры о том, что лишать людей подобного утешения до крайности жестоко. Но, несомненно, куда спокойнее сознавать, что ближний твой, согласно Господней воле, находится в раю или в аду, чем верить в чистилище, место, где усопшие на протяжении веков подвергаются невыносимым мукам и страданиям.
Мы спешились у постоялого двора и привязали лошадей к ограде. С трудом ступая на затекших ногах, мы направились к дому, который был всего лишь увеличенной копией всех прочих деревенских домов. Крышу его покрывала солома, и штукатурка во многих местах отвалилась от грязных стен.
Внутри дома огонь был разложен по старинке, на решетке посреди комнаты. Клубы дыма, не попадавшего в круглую трубу над очагом, наполняли помещение. Несмотря на полумрак, мы сумели разглядеть нескольких бородатых стариков, игравших в кости; все они с любопытством уставились на нас. К нам торопливо приблизился какой-то толстяк в фартуке, по всей вероятности хозяин; окинув нас изучающим взглядом, он, несомненно, оценил по достоинству наши дорогие плащи, подбитые мехом. Я сообщил ему, что нам требуется ужин и ночлег. Толстяк ответил, что с радостью
