делал – просто продолжал существовать так, как привык. Забыл человеческую речь, и даже сам факт существования человечества, принимая странных двуногих, иногда забредавших на его территорию, за животных. Забыл о цели. Не забыл только девиз, хотя сам уже не понимал, зачем бормочет холодными вечерами себе под нос: «Никогда не сдаваться, никогда не сдаваться, никогда не сдаваться…»
А потом прилетела большая птица со странным, бешено вращающимся крылом на спине. Из птицы вышло двуногое, и он как-то сразу же понял – это двуногое не похоже на обычных неполноценных животных, на которых он порой тренировал воздействие на живую плоть. Это двуногое было чем-то сродни ему самому, и только потому он не стал нападать.
Двуногое открыло пасть и стало издавать какие-то звуки. Давно, очень давно, наверное, в прошлой жизни он знал, как издавать их, знал, что они означают. Но это было очень давно, и сейчас он не мог понять, чего двуногое хочет от него. Он уже хотел было на всякий случай убить незваного гостя, но гость вдруг начал издавать звуки прямо у него в голове, и теперь он понимал их.
«Почему ты сидишь здесь, как дикое животное?» – спросило двуногое.
Он зарычал, показывая клыки – он знал, что он не животное.
«Лжешь. Ты животное. Вернее, ты стал животным. Очень сильным, но животным. Я предлагаю тебе вернуться в тот мир, который по праву принадлежит нам».
«Кто есть мы?» – спросил он: слова – он вспомнил, эти звуки назывались словами – двуногого затронули в нем что-то давно забытое, но все еще важное.
«Такие, как ты и я. Имеющие то, чего нет у людей, – дар».
Дар!
Теперь он вспомнил. Да, когда-то он считал, что у него есть дар, но тупое животное сказало, что он не нужен, и прогнало его. Позже он вернулся и убил животное, хотя уже не знал, зачем это делает.
Нельзя верить тем, кто говорит про дар, это он усвоил надежно. Но двуногий, похоже, уловил изменение настроения собеседника.
«Тот, кто пытался тебя учить, был слабым. Он ошибался, и ты правильно сделал, что наказал его. Я правлю теми, кто правит миром. Я предлагаю тебе встать рядом со мной».
«Зачем?»
Это был единственный вопрос, который его волновал. Ему было хорошо в пещерах, несмотря на холод и жару, он давно привык есть сырое, теплое еще мясо, он не помнил, зачем прикрывать свое тело мешающими тряпками. Его устраивала такая жизнь.
«Смотри», – вместо ответа сказал двуногий.
Перед внутренним взором вспыхнула картина. На картине был он сам – умирающий новорожденный, умирающий мальчик, умирающий подросток, юноша, молодой человек, мужчина… он умирал раз за разом и никак не мог умереть. А потом картина потемнела, нестерпимо ярко вспыхнула – и показала других людей: детей, подростков, женщин, мужчин. Все они умирали, потому что мир не принимал их. Затемнение, вспышка – и люди. Сотни, тысячи, миллионы людей – умирающих, даже не осознавая, что они умирают. Отгремела катастрофа, унесшая
