коней то из Полоцка в Корьдно, то обратно в Полоцк, сговариваясь с князем Ходимиром о его свадьбе с Всеславной.
Солнце уже коснулось ало-золотым краешком верхушек дальних сосен, когда Рах, наконец, махнул рукой, давая знак становиться на ночёвку. Рать уже выбралась из чащобы на пологий берег небольшой реки, отряхивая с себя паутину и отирая с сапог опалую влажную листву.
– Как называется это место? – хмуро спросил Рах, отыскав взглядом Вълчко.
– Москва, – ответил тот нехотя. – Далековато мы на восток забрались, однако, от смоленских-то дозоров бегаючи.
– Москва… – попробовал слово на вкус воевода. – Это город?
– Река, – Вълчко махнул рукой в сторону берега. – Река так называется. Может и город когда тут будет такой, кто ж знает. Тут уже вятичей земли.
Трещал в огне валежник, то тут, то там стучали топоры, а из булькающего котла вкусно тянуло кашей и салом.
– Далеко ещё до Корьдна-то? – сумрачно спросил Мстивой, отламывая от сухой ветки куски и швыряя их в огонь костра. Рах покосился недовольно – сажа и обгорелая кора летели в висящий над костром котелок, но ничего не сказал. Не хватало ещё из-за такой безделицы поссориться. Дружина была в походе уже вторую седмицу, и вои были изрядно злы. Злы на постоянные оглядки; на опасность, которая то ли есть, то ли нет; на дорогу скрадом, отай, когда не крикни громко, да и не поохоться путём; на пустые, едва сдобренные ветряной рыбой да мясом, щи да каши в котлах; на жёлтые глаза нечисти в лесной чаще… Иной раз полочанин задумывался – а верно ль они сделали, что оставили мать господина и ушли к его сестре? Какую помощь им мог подать хозяин Корьдна, князь Ходимир? Ну и что, что он с Ярославичами о сю пору ратен и ряда с ними не подписывал? Так его княжество игрушечное зажмут с двух сторон, и придётся теперь рогволожичам вместо того, чтобы волю у киян для князя своего добывать, резаться с ростовчанами да вятичами, чтоб Корьдно оберечь.
Но дружина решила так, как решила, и Рах не стал спорить. Надо будет оберегать Корьдно – будем оберегать.
Задумавшись, Рах забыл про вопрос Мстивоя, и варяг, перекатив по челюсти желваки, повторил. Полочанин вздрогнул и, наконец, ответил, словно от сна очнувшись:
– Не ведаю, Мстивое… не бывал я раньше здесь. Думаю, близко уже.
Из колеблющегося от кострового жара полумрака стремительно вынырнуло огромное тело (кабы не уверенность, что на стану только свои, так и за оружие бы схватился непутём воевода – а и то сказать, точно ль только свои?), гридень Вълчко мягко и почти бесшумно присел рядом с варягом, бросил на пожухшую осеннюю траву изрядное бремя наломанного валежника и сказал, словно продолжая начатый разговор, словно варяг спрашивал у него, а не у Раха:
– Близко уже, близко… – на два дневных перехода, не больше. Ну, может, три…
– Ну
