>
Не было ни одного дня, чтобы я не вспоминал ту ночь, когда впервые прибыл в свой взвод. Сержант и ребята, с которыми мне пришлось, потом стоять бок о бок против вьетконговцев не приняли меня дружелюбно, смотря так, будто я был дерьмом на лопате. Хотя, в общем-то, я им и был.
Мне исполнилось двадцать пять в ноябре 1969 года и уже через три недели, 12 декабря, меня и еще нескольких добровольцев выкинули в Сайгоне. Я пришел во Вьетнам с упрямым чувством патриотизма и верой в глупые идеалы. Уходил я оттуда, ни черта не понимая: какого дьявола я вычеркнул три года из своей жизни? Кто будет платить по счетам?
Мой сын как-то спросил меня, чувствую ли я себя героем. Я мог бы соврать, объяснив, что та война была необходимостью. Но я сказал правду: героизм самая глупая вещь на свете. Парни, погибшие во вьетнамской жаре не нужны своим матерям и женам, как герои. Они нужны им живыми и им плевать вернулись они без щита или на щите.
Сначала ты думаешь, что все это иллюзия, что ты станешь таким же, как твой отец или дед. Но они были защитниками, а ты нападающий. Ты просто наглый полицейский, который решил заняться рэкетом; старшеклассник– хулиган, зажавший первоклашку в углу, вымогая у него деньги на молоко. Здесь ты чужак, вломившийся в окно, когда перед ним закрыли двери.
Проснувшись в одну из ночей ты понимаешь, что храп твоих друзей, который не дает тебе уснуть, может прекратиться завтра или прямо сейчас, если мальчишка– вьетнамец вломится в вашу казарму, обвешанный гранатами. И ты иногда думаешь, что лучше бы умер вчера, так тебе, по крайней мере, не пришлось бы видеть гибель твоих друзей завтра.
Ты учишься жить в новом мире, привыкая к смерти, когда она топчется рядом с тобой каждую минуту, только поджидая, когда в ее списке твоя фамилия подойдет к вершине.
Ты уже не смотришь на смерть как на нечто противоестественное, а на насилие как на противоречие гуманистическим идеалам человечества. Ты плюнул на эти идеалы, чтобы выжить, а человечество плюнуло на тебя, чтобы не замараться в крови. Они умыли руки. Ты сделал насилие эстетикой.
***
– Привет.
Ее голос выдавал явное недовольство наступившим днем. Оливер поднял на напарницу глаза, оторвавшись от чтения нового дела, и неспешно кивнул.
– Привет.
Кетрин повесила пальто на вешалку перед дверью и заглянула за перегородку.
– А где босс? – Спросила она, кивая в сторону стола Питера.
– Его вызвал Теренс. Что-то очень срочное и сверхсекретное. – Оливер помахал руками над головой и закатил глаза.
– Опять он переспал не с той секретаршей? – Вполне серьезно спросила Кетрин.
Оливер усмехнулся, но промолчал.
– У нас новое дело? – Кетрин села перед ним, закинув ногу на ногу и покачивая носком влево– вправо.
Оливер нервно отбросил папку в сторону и сцепил руки на груди.
– Ну, если ты предпочитаешь узнать, как шестидесятилетняя женщина смогла родить черепаху, то конечно.
Кетрин удивленно приподняла брови и взяла дело со стола.
–какое это к нам имеет отношение? – Возмутилась она.
– Эту женщину считают колдуньей.
– Аааа, ну тогда, да, конечно. Естественно. – Кивнула она с сарказмом. – Почему бы и нет. Я пойду разводить костер?
– Не спеши, дорогая.
Марлини появился в кабинете так бесшумно, что качавшийся на стуле Оливер чуть не упал назад.
– Ты уже спалил бабушку? – Притворно обидевшись, спросила Кет, повернувшись к нему. – И все без нас.
Марлини цокнул языком и недовольно покачал головой.
– Нет, у нас есть кое-что посерьезнее. Ты слышала когда-нибудь о проекте «Лахесис»?
– Ну, да. – Сомнительно ответила она. – Группа, якобы, занятая специальными разработками в области вооружения.
– Якобы? – Переспросил ее Марлини, будто уже знал ответ.
Кетрин развела руками, обдумывая ответ.
– Их рассматривают как часть всемирной теории заговора, якобы, – акцентировала она, – они совместно с разведкой и ЦРУ готовили высадку в Персидском заливе. Они же, по слухам, являются частью мирового тайного правительства, которое контролирует все крупнейшие мировые державы.
Марлини удовлетворенно повел бровями.
– Не ожидал? Я могу еще и про протоколы сионских мудрецов рассказать. – Ухмыльнулась Кетрин.
– Я не понимаю, мы тут причем? – Отозвался Оливер.
Марлини сел на
