наш великий поэт Гомер. Да и столица – что в ней хорошего? – интриги, суета, тревоги. Ты ведь жрец, а не политик. Для жреца храм выше государства, а самый лучший египетский храм здесь – в Фивах, в Карнаке.
– Не забывай, Солон, что я не только жрец. В Египте жрец больше, чем жрец. Он даже больше значит, чем иной политик. К тому же я не только священнослужитель, но и человек, обычный человек со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но, впрочем, всё, что не делается – делается к лучшему, так гласит древняя мудрость.
Солон был приятно удивлен некоторыми переменами, происшедшими в его собеседнике. Ещё несколько часов назад Менхофра был уверенным в себе, в своих идеалах и воззрениях был незыблемым, подобно затемнённому изваянию Амона. А теперь, казалось, перед афинянином сидел обыкновенный человек, всего лишь облачённый в жреческую одежду, со всеми присущими людям слабостями.
– Я хочу спросить тебя, любезный Менхофра, – после длительной паузы обратился к нему гость, – о том, что меня сильно заинтриговало.
– Это ты о чём? – несколько приободрился жрец.
– Там, в храме, на одной из колонн, начертаны слова: «Великая Атлантида». Большего прочесть я не успел. Разъясни мне, что они означают?
– От твоего зоркого глаза, Солон, ничего не ускользнуло, – уважительно заметил хозяин дома. – Прочитанная надпись, – это пролог к большой рукописи, из которой можно почерпнуть сведения о древнейшем неведомом нам, ныне живущим, народе. По уровню знаний и обустройству своей жизни он, судя по всему, был намного выше нас и вас и всех ныне живущих.
– Но этого не может быть! – воскликнул потрясённый Солон.
– Не может, но возможно было, – спокойно ответил жрец, – об этом свидетельствует самый древний папирус. К тому же далёкие предки жреца Сонхиса, проживающего сейчас в Саисе, видели это своими глазами. Между прочим, интересующий тебя папирус находится у него. Древнюю реликвию с трудом удалось сберечь.
– Но, почему к ней такое странное отношение? – ещё больше забеспокоился афинянин.
– Потому, что этот манускрипт коренным образом меняет взгляд на нашу историю, религию и всё то, на чём мы учились и воспитывались.
– Но я никогда и ничего не слышал о таком народе.
– Об этом и сейчас знают не более пяти человек. А раньше – и того меньше.
– Давно ли жил этот народ, не миф ли это?
– На счёт мифа не знаю. Ведь вся наша жизнь есть непреходящий миф; она целиком состоит из мифов. А в них, как известно, есть всё – и реальное и мнимое, и великое и низменное, и сиюминутное и непреходящее. Что касается давности времён, то это было, – жрец несколько мгновений подсчитывал в уме и затем с наслаждением произнёс, – девять тысячелетий назад, Так некоторые говорят и так полагают.
– Как назывался этот народ, как прозывали их государство? – дрожащим голосом интересовался Солон.
– Государство
