превратное представление о доме. Дом, афинянин, вовсе не стены. Дом – это люди. То есть муж, жена, дети, родители, прислуга. Это отношения между ними. А где они живут лучше – между прочим, ещё вопрос. Можем поспорить на сей счёт. Вот, у вашего законодателя – дом очень простой, зато какие люди в нём живут, и какой дух здесь витает. Я уже видел в Элладе множество огромных зданий, да дела в них творятся мерзкие, недостойные хорошего человека. И пахнет в них исключительно вином и развратом. Скверной несёт от многих из этих домов.
Феспид и Главкон удивились столь разумному ответу чужестранца. Меж тем Анахарсис продолжал:
– Важными делами можно заниматься всюду – в лесу, в поле, на берегу моря и реки.
– Вот те на! – крякнув, перебил его Главкон. А затем, хитро подмигнув Феспиду, лукаво спросил скифа: – А вот где вы, к примеру, учитесь метать копьё?
Анахарсис пожал плечами в знак того, что он не совсем понял вопрос.
– Они, видимо, не знают, что такое копьё. А если даже знают, то сами вряд ли держали его в руках, – улыбнувшись, поддел скифа Феспид.
Вдруг основательно охмелевший Главкон резко вскочил на ноги, решительно подошёл к висевшему на стене Солонову копью, взял его своей единственной рукой, посмотрел на Анахарсиса и задиристо произнёс:
– Пошли в сад, я тебе покажу что это и для чего оно предназначено. А если потребуется, то научу тебя им пользоваться!
Вся застольная компания весело поднялась и, взяв ещё одно копьё и короткий меч, направилась к площадке, расположенной в укромном уголке сада. Именно там Солон и его сын многие годы упражнялись в искусстве метания копья. Впереди, шагах в тридцати, стоял большой деревянный щит, на котором были нарисованы люди, кони, вепрь и даже ворон. Главкон сделал несколько шагов вперёд-назад, потряс копьё своей рукой и затем мощно метнул его в сторону щита. Оно точнёхонько попало в коня, и метавший, удовлетворённый результатом, победно посмотрел на Анахарсиса. Тот удивлённо молчал, широко открыв глаза, не веря случившемуся. Тем временем Феспид молниеносно метнул другое копьё, попав в грудь нарисованному всаднику. Скифский царевич никак не мог понять, как подобное возможно? Ведь копьё метали люди, которые, как ему казалось, далеки от ратного дела. Главкон – смотритель диктерионов, к тому же инвалид. Феспид – поэт, его главное оружие – слово, кифара и лира. Чудеса и только. Видя смятение скифского гостя, Главкон гордо молвил:
– Что мы! Это всего лишь ученические забавы. Ты бы посмотрел, как метает копьё Солон. Как он, Анахарсис, божественно метает! – пропел Главкон. – Арес ему завидует, не говоря уже о людях.
Законодатель, тут же протестуя, замахал руками и воскликнул:
– Нет-нет! Я давно не упражнялся в метаниях и вряд ли попаду в щит. А в цель и того более. Лучше, Главкон, не побуждай меня. Теперь я законодатель, а не воин.
– Солон, не забывай, что ты был знаменитым стратегом. Покажи молодёжи, как мы умели и умеем воевать. Подними их боевой дух, – провоцировал его Главкон. – Иначе они
