Название:
Автор:
Жанр:
Серия:
Издательство:
с песнями, хохотом вываливались на улицы, чтобы разбрестись и разъехаться по домам. После вот таких посиделок я снова провожал Тоню домой. Мы ждали чего-то большего, решающего и решительного. Мой руководитель поймал меня за руку перед уходом и по-мужски спросил: «Ну, ты ее сегодня…» Я посмотрел на него так строго, что он ретировался и пояснил: «Я имел в виду «проводишь»…» Он умный человек и ловко вывернулся. Все интеллигенты в подпитии любят дать понять, что они тоже мужики и могу выражаться по простому и грубо. Хотя нецензурные выражения в устах моего руководителя всегда приобретали мягкую вариантность и отражали глубину мышления и тонкий ум. Я вспомнил, как он вывернулся в коридоре и улыбнулся. Мне нравился этот человек. Он даже перед нашим уходом подал Томе пальто, что было уж слишком для заглаживания вины. На этот раз мы прошли в подъезд, поднялись на ее этаж и она пригласила меня к себе. Дома оказались родители и это скомкало наши планы. Мы сидели в ее комнате одни. За стеной тихо лежали на диване родители и с ними находилась младшая сестра Тони. Нам старались не мешать. Даже из коридора к нам просачивалась тишина. Мы сели на диван и скоро обо всех забыли. Вино делало свое дело. Губы искали губы и находили их. Руки находили необходимое и находили это. Чулки, платье, трусики. «Нет… Нет, нельзя…» И я не понимал, это я ей платье выше и выше, я расстегиваю пуговицы на брюках или это делает она. Это я достал то, что достал, или она. «Что мы делаем? Что мы делаем…» Мы желали близости и нас останавливало только присутствие за стеной ее родителей. Мне это было нужно. И ей это было нужно. Нам это было нужно. Я видел, как она взялась за самое основание моего я. И как начала наклоняться. Медленно завораживающе, обреченно. «Неужели она это сделает? – подумал я. – Неужели она может это сделать?» Ее голова опускалась ниже и ниже. «Что мы делаем?» – вдруг снова воскликнула она и приподнялась, откинула голову назад, обращаясь лицом к небу и не выпуская из рук то, что держала. В ее глазах была такая мука и такая борьба с собой, что я затрепетал и сердце заныло от сочувствия. Она снова наклонилась и, словно упала без чувств, уткнулась щекой в колено, расслабляя руки. «Тома…» – позвал я. «Сюда могут войти», – без сил простонала она. Она была моей. Мне стоило только обмануть себя, обмануть ее и хоть что-то сказать. Но я не смог этого сделать. Не позволил сказать слова, которых она ждала. Мы оба желали большого возвышенного чувства. Но я не достиг его, не смотря на то, что эта девушка покорила меня. Я относился к ней не так серьезно, как она ко мне. Отсюда эти неуместные улыбочки, мелькающие на моем лице, которые говорили то ли о моем превосходстве, то ли о моей радости за ее чувство. Я не хотел ей просто воспользоваться, потому что ценил и желал ей лучшего. Я гладил ее по волосам и смотрел на пол, дощатый, крашеный суриком. И думал, что вот здесь мне возможно придется жить. И от этого мне становилось тоскливо и томительно. Она ждала от меня главных слов. Я молчал и думал о чем-то другом. Нет, я говорил ей то, что мог сказать: «Ты мне нравишься.
