когда высохнет, на голову не полезет.
Я здорово испугался, что она потом не полезет на мою голову, и говорю:
– Что ж ты раньше мне не сказал?
– Я только сейчас вспомнил.
– Почему же ты раньше не вспомнил?
– Не мог. Это не от меня зависит.
– А от кого же это зависит?
– От памяти.
– Ну и память у тебя!
– Память у меня неважная, это верно, – говорит он.
Вот что значит память! Разве я бы стирал свою шапку, знай, что так всё получится? А он всё знал и забыл. Остаётся надеть шапку мокрой. Пусть сохнет на голове.
Мы с Вовкой выжали шапку как следует, и я надел её, и мы пошли играть в шашки. Хотя мы выжимали шапку вовсю, воды в ней осталось много.
Вода текла по лицу и за шиворот. Но я терпел. Другие люди в более тяжёлые условия попадают. И ничего. Выдерживают.
Я спокойно играл с Вовкой в шашки, а шапку свою не снимал. Мы сыграли с ним несколько партий. Иногда я мотал головой, и брызги летели во все стороны. Подкладка линяла, и брызги были чернильные. Вовка ёжился и ругался.
Вдруг мне пришла в голову мысль такая: «А вдруг, когда она высохнет, с головы не слезет?» Я даже вертеть головой перестал. Хотел Вовку спросить об этом, но мне как-то неудобно стало его обо всём спрашивать, как будто я сам ничего не знаю. Как будто бы он в жизни больше меня понимает. И я молча сидел и думал.
Я думал о многом: о том, сколько времени будет сохнуть моя шапка, о том, как я буду спать в этой шапке, поскольку она сегодня не высохнет, о том, стирают ли шапки вообще, и если стирают, то неужели вот так сидят в мокрых шапках и ждут, когда они высохнут?
Я вспоминал все шапки, какие мне приходилось видеть, представил многих людей в моём положении и почему-то стал сомневаться в том, что шапки вообще кто-нибудь стирает и сушит их таким образом. Я, например, вспомнил шапку папиного знакомого, директора театра, маминого знакомого, учёного… Или, может быть, есть особенные приспособления, этакие болванки, куда натягивают мокрую шапку и сушат её, может быть, посредством какой-нибудь электрической сушилки?
Я представил себе целый ряд этих болванок, на которых торчат различные шапки, и мне стало очень тоскливо, будто я какая-нибудь болванка, а не Петя Ящиков, ученик первого класса…
– Ну как, – спросил Вовка, – сохнет?
– Неважно, – говорю, – сохнет.
– И чего, – говорит, – тебе в голову пришло эту шапку стирать?
– А тебе чего-нибудь в голову пришло? – говорю.
– Мне ничего не пришло, – говорит Вовка.
– Тогда нечего на других говорить, раз самому ничего в голову не пришло.
Вдруг я вспомнил про Вовкину шапку.
Я встал и сказал:
– Вот что, Вовка, давай твою шапку стирать.
– Ну нет, – говорит Вовка, – я свою шапку стирать не буду.
– Как это так не будешь?
– Моя шапка, – говорит Вовка, – хочу стираю, хочу не стираю.
