Да, я в этом твердо уверен.
– И зачем он попытался бы вас найти?
– Не знаю… Отомстить… Не знаю, – пожал плечами Шатов, – Честно – не знаю.
– А если отомстить, то за что?
– За то, что я его…
– Убили? – быстро спросил Бочкарев.
– Да, за то, что я его убил, – твердо произнес Шатов. – За то, что я его убил. И за то, что я каким-то образом умудрился не выполнить того, что он запланировал. И что я…
– Отомстить… – тихо повторил за Шатовым Бочкарев. – Только вам?
– Вы имеете ввиду… Моей жене?
– Не только…
– Не знаю, – Шатов чувствовал, что разговор снова становится каким-то нереальным, сумеречным.
Начала болеть голова, и Шатов потер виски.
– Прошло уже полтора месяца, – Бочкарев все крутил в руках сложенный вчетверо листок, крутил с таким видом, будто в листке этом скрыта некая тайна, которая…
– Он не пытался со мной связаться. Не пытался, – Шатов прикусил губу, а потом снова сказал, – не пытался.
– Подождите меня, пожалуйста, – попросил, вставая, Бочкарев. – Я вернусь через пять-десять минут.
Листок остался на столе.
Шатов помассировал виски. Болит. Безумный день. Безумный разговор. Нелепый человек… Хотя, слово нелепый, как и определение «Зануда», больше не подходили к Бочкареву. За полчаса этот человек сумел скомкать и выбросить в окно все самообладание и уверенность Шатова.
Странный человек. И странный листок.
Шатов попытался отвернуться к окну, но взгляд все равно вернулся к листку бумаги.
Там не может быть ничего интересного, сказал себе Шатов. Ничего. И это не мой листок. И это просто глупо – заглядывать в этот нелепый листок бумаги. И, в конце концов, неизвестно, как может отреагировать Бочкарев на то, что Шатов…
Рука Шатова остановилась над бумагой.
Не нужно.
Листок по краям немного потерт, словно его долго носили в кармане.
Не нужно.
Пальцы ощутили шероховатость бумаги.
Не нужно, слышишь, Шатов, не нужно. Это не для тебя… Не нужно.
Листок развернулся. Раз и еще раз. Обычный стандартный листок для машинописи. И размашисто, через весь лист, в длину, фломастером, надпись: «Если бы вам осталось жить меньше часа, что бы вы сделали?».
Шатов прочитал фразу несколько раз, прежде чем обратил внимание на подпись. «Евгений Шатов». И число – второе октября.
Если бы вам осталось жить меньше часа, что бы вы сделали? Евгений Шатов. Меньше часа. Второе октября…
Это не его почерк. И двойку он писал всегда без этой кокетливой петельки. И что за нелепая фраза?
Второе октября… Что он делал второго октября? Второго октября он… Да, действительно, позавчера, второго, он был на работе. С шести вечера до восьми утра. Он был на работе.
Какая-то глупая шутка!
Шатов снова
