Не нужно так кричать! – спокойно сказал кто-то от двери, – Я и в первый раз все прекрасно слышал.
Шатов обернулся:
– Здравствуй, Хорунжий.
– Привет, Женя, – Хорунжий протянул руку, и Шатов ее пожал, – посидим, покалякаем?
– Опять?
– Ну, извини! Обряд должен быть выполнен, а Игорек его у нас выполняет лучше всех, – развел руками Хорунжий.
– А чего он не вернулся?
– А он бы вернулся, если б ты не прочитал писульку.
– Экзамен мне устроили? – Шатов сел на стул и закинул ногу за ногу. Стул подозрительно треснул, и Шатов поспешил сменить позу на более спокойную.
– Тест, – Хорунжий щелчком подтолкнул листок к Шатову, – на выживание.
– То бишь?
– Если бы ты не стал читать чужие бумаги, вошел бы Игорь, забрал записку и попрощался бы с тобой. И ты бы спокойно ушел отсюда, – Хорунжий сделал демонстративную паузу, рассматривая ногти.
– Не томи, Миша, я уже достаточно отбит, можно обваливать в сухарях и равномерно обжаривать. Кстати, записку я так и не понял. Я ее, во всяком случае, не писал.
– Это мы знаем, – медленно сказал Хорунжий, – это мы выяснили. Почерк не просто не твой, никто даже и не пытался подделывать твой почерк.
– Тогда в чем дело? – спросил Шатов, чувствуя, как мышцы живота напряглись, словно в ожидании удара.
– Дело в том, что тот человек, который получил эту записку в двадцать один час второго октября, в двадцать два часа умер, – Хорунжий твердо взглянул в лицо Шатову, – правда, смешно?
– Обхохочешься… – протянул Шатов. – До мокрых штанов.
Хорунжий выдвинул ящик стола, извлек папку и аккуратно положил ее перед Шатовым:
– Почитаешь, или я изложу своими словами?
Папка была вызывающе тонкая, пластиковая, с каким-то затейливым вензелем в левом верхнем углу. Такие обычно выдают на презентациях фирм средней руки с комплектом рекламных материалов и пресс-релизов.
Наверняка там хранится потрясающая подборка из косноязычного протокола, нескольких свидетельских показаний, пары рапортов и приятных снимков с покойником на первом плане, подумал Шатов. Не хочу. Ничего не хочу. Хочу просто жить. Просто жить, пусть даже впроголодь и не имея интересной работы. Не хочу…
– Давай я лучше перескажу, – предложил Хорунжий, – читать там особенно нечего, это во-первых, а во-вторых…
– А во вторых, – неожиданно для себя подхватил Шатов, – я смогу читать это еще неоднократно. Так?
– Так, – Хорунжий немного растерянно почесал в затылке, – только вместо «неоднократно» я хотел произнести «многажды».
– Я смогу читать это многажды?
– Неоднократно, – подтвердил Хорунжий.
– А если я не захочу?
– Захочешь, – уверенно сказал Хорунжий. – Уже захотел.
– Это ваш собеседник Бочкарев вам сказал?
– И он тоже.
