снились теплые руки, такие мягкие, в моих руках, и плечи, плечом к плечу со мной, и обещания шепотом, и семья, которая ждет, пока я вернусь домой.
Проснулась я в испуге. Не в таком сильном, как испуг оттого, что «ой-ой-ой, мой контрабандный котик улизнул, а мой ненормальный папа сейчас его найдет», но близко к тому. Я не знала, долго ли проспала. Похоже, уже наступил вечер, и небо было какое-то серое, и слегка пахло дождем, но я разволновалась не из-за того, что на дороге плохая видимость, и не из-за того, что асфальт мокрый. Я разволновалась потому, что автобус, в котором я спала, стоял на месте.
Я вскочила.
Родео разлегся на своей кровати, высунув из-под одеял босые ноги. Подержанные часы над ветровым стеклом показывали семь. Всего-то четыре часа проехали, а потом этот лентяй вздумал передохнуть. Я пнула его грязную ступню. Без злобы, просто настойчиво.
Он даже не пошевелился, и тогда я пригнулась, схватила его ступню и тряхнула примерно таким же жестом, каким собака хватает и убивает змей.
Родео резко поднял голову, посмотрел… ну-у-у, скорее недобро.
– Койот, что ты делаешь? – голос у него был глухой со сна и от растерянности.
– Чего-чего? – переспросила я. – А ты-то, по-твоему, что делаешь?
Он заморгал, оглядел себя, закутанного в одеяла, снова перевел взгляд на меня:
– Сплю.
– Вот именно. А нам еще ехать и ехать, мистер старший медведь. Хватит дрыхнуть!
– Койот, – заговорил он. Обычно, когда он начинал разговор с моего имени, а потом делал паузу, это ничего хорошего не предвещало. – Прошлой ночью я гнал, типа, часов двенадцать подряд. Это, знаешь ли, немного утомляет. Крошка, мне иногда и поспать надо. Твое Роковое Влечение в один миг станет роковым, если я засну за рулем и мы врежемся в эстакаду. А пока у тебя нет водительских прав, мишка-малышка, этот автобус будет делать остановки, когда остановка понадобится мне. Все, хватит меня дергать. Твой сэндвич со свиной отбивной никуда не денется.
И он перевернулся на другой бок, оскорбленно натянув на голову одеяло.
Я мысленно прокляла себя. Какая же я дура: зазевалась и заснула.
Вытянула шею, выглядывая в окно.
– Где мы? – спросила я. Не получив ответа, пнула одеяло и повторила: – Где мы?
Одеяло проворчало:
– Я в своей постели. А ты стоишь надо мной и вопишь, как гарпия, будь ты неладна. Вот где мы.
– Нет, где мы, если серьезно?
Одеяло вздохнуло:
– Пока во Флориде. Кажется, в Тампе.
– Мы до сих пор во Флориде?!
– Ага. Спокойной ночи.
Я стояла, глядя на этого ворчливого истукана под одеялами, кусала губы. Прищурившись, разглядела, что недалеко есть заправка, к которой пристроена закусочная.
– Пойду прогуляюсь, – объявила я.
– Слава
