с ума сошла, – сказал Лестер, все еще дергая головой – никак не мог отсмеяться. Погрозил мне пальцем: – Ты просто сумасшедшая.
– Да, я немножко того, – согласилась я. – Как и самые лучшие люди. – И перевела взгляд на Родео: – Валяй. Задавай ему вопросы.
Вообще-то Лестер не первый, кого мы вызвались подвезти. Далеко не первый. За все эти годы мы кого только и куда только не подвозили. В своих странствиях от заправки до заправки мы часто встречали неприкаянных людей, которым надо было чем-то помочь. А Родео всегда готов помочь: таким уж уродился. Но он не пускает к нам, на борт Яджер, кого попало. Обязательно сначала задает три вопроса, всегда одни и те же, и, исходя из ответов, соглашается или отказывает.
К вашему сведению, я вообще не знаю, какие ответы правильные, а какие – нет. Но Родео, кажется, знает.
Родео кивнул, откашлялся. Подошел поближе к Лестеру.
– Ну ладно. Рад с вами познакомиться, мистер Лестер. Я – Родео. А это вот наш дом – Яджер. Кот-дармоед, который спит на приборной панели, – Айван. А эта девчонка, которая болтает больше, чем надо, и знает о жизни меньше, чем прикидывается, – Койот, – Родео пригнул голову и неспешно заглянул в глаза Лестера. Их взгляды скрестились, и я увидела: подействовало, Лестер утонул в доброте, которую рассмотрел в глазах Родео, чуть-чуть расслабился – заметно по осанке. – Вам было бы интересно немного попутешествовать с нами?
Лестер улыбнулся. Покачал головой, проглотил смешинку:
– Ну-у… Ну да, вроде, скорее интересно.
– Хорошо. Мы будем рады вашему обществу. После того как вы ответите на наши вопросы. Готовы?
Лестер пожал плечами, кивнул.
– Поехали. Ваша любимая книга?
Лестер ответил без запинки:
– «Их глаза видели Бога». Зора Нил Хёрстон.[5]
Родео улыбнулся. Ответ в самую точку. Это одна из самых любимых книг Родео. Стоит, зачитанная до дыр, на полке в автобусе за нашей спиной.
– Ага. А какое у вас, Лестер, любимое место на планете Земля?
Лестер поджал губы. Уставился уже не на Родео, а куда-то далеко-далеко. На его лице появилось какое-то особенное, задумчивое выражение. На губах заиграла улыбка, которая не предназначалась посторонним: слабая, мягкая.
– Есть один пляж, – сказал он, и почти казалось, что он говорит сам с собой. – В Джорджии. Мы туда часто ездили, летом. Когда я был маленький. Ездили с маминой родней. Целыми днями не вылезали из воды. Я, мои двоюродные братья, мои родные брат и сестра. Даже когда солнце заходило, не переставали играть. Плескались в темноте. Один раз устроили фейерверк. По-моему, я никогда и нигде не видел у мамы такой улыбки, как там, летом, на том пляже. И как же она там смеялась – больше нигде я от нее такого смеха не слышал. Смеялась так, как будто она снова маленькая девочка.
Все на миг замерло. Туман в глазах Лестера рассеялся. Он снова взглянул на Родео:
– Ну вот. Это мое любимое место.
Родео набрал в грудь воздуха. Помедлил. Медленно
Зора Нил Хёрстон (1891–1960) – известная американская писательница, одна из тех, кто заложил основы современной афроамериканской литературы.
