одержит верх в этой битве,сражении при Сэкигахаре?
Дух меча:
Ха! Кто бы спрашивал?
Я – дух твоего меча,
твоего верного меча,
выкованного умельцем Мурамасой.
Все мечи Мурамасы таили злость,
таили лютый гнев,
несли проклятье роду Токугавы!
Моим братом порезался князь Иэясу,
мятежный князь, восставший на сёгуна,
один раз порезался и второй.
Моим братом был убит дед Иэясу,
моим братом отсекли голову сыну Иэясу,
мой брат тяжко ранил отца Иэясу,
жаль, что не убил.
В ответ князь Токугава объявил охоту,
облаву на «тысячу братьев»,
детей кузнеца Мурамасы.
Собирал нас по всей провинции,
ломал, щербил, терзал ржавчиной,
обломки швырял в воду,
зарывал в землю,
топтал ногами.
Проклятье роду Токугавы!
Искал он меня, да не знал,
где я прячусь.
Я разбудил тебя, последний мой господин,
воззвал к твоему духу,
чтобы вместе с тобой насладиться,
вкусить позор Токугавы Иэясу.
Гляди!
Увидим его поражение,
сокрушенные его колени,
сломанные его локти,
преклоненную его голову.
На сцену вбегает воин Миямото Мусаси.
Миямото Мусаси:
Я – самурай из деревни Миямото,
бился я за сёгуна против мятежника,
махал деревянными мечами,
ломал руки и ноги врагов.
Победа!
Великая победа!
Делает круг по сцене, удаляется.
Дух Кэннё:
Каждый проклят по-своему,
у каждого свои страдания.
Я порезался тобой, мой верный меч,
пролил кровь перед буддой Амидой.
Не было мне покоя при жизни,
нет и после смерти.
Зачем ты разбудил меня, о меч?
Зачем призвал?
Что за радость смотреть на битву,
что за радость знать победителя,
знать побежденного?
И впрямь демон живет в тебе,
о меч, буйный мой меч!
Дух меча:
Спи, господин!
Спи, святой бодисаттва!
Не призову я тебя больше.
Засну и я,
буду спать долго, вечно,
пока не умрет демон, обитатель клинка,
пока не кончится память.
Глава третья. Два меча и двое отшельников
1. «У меня нет лица»
– Никуда ночью не выходи, понял?
– Да, господин. А по нужде?
– Я имею в виду, не выходи со двора. И вообще, если выходишь в город, всегда надевай служебную маску. Утром, днем, вечером: все равно.
– Я всегда надеваю ее, когда сопровождаю вас.
– Надевай, даже если не сопровождаешь. Никаких тряпок, только маска.
– Да, господин.
Когда я вошел в сарай, служивший Мигеру жилищем, он кинулся за тряпкой и стал торопливо обматывать голову, скрывая лицо – вернее,
