лекарь, когда головы нету! Несите-ка лучше капитана нашего в низы в покойницкую!
Командование кораблем немедленно принял старший офицер капитан-лейтенант Шишмарев.
Из воспоминаний Петра Свиньина: «В 6 часов показался сигнал на «Сильном» о потере своего капитана. Я долго не хотел верить, – так страшился правды… Шишмарев сказывал, что никогда покойник не бывал столь покоен и хладнокровен, как во время сражения. Поражая неприятельский корабль, который совершенно замолчал от ударов «Сильного», он намеревался взять его абордажем и подошел к шкафуту, делать свои приказания, как вдруг роковое ядро поразило его в голову: несчастный упал на месте и испустил дух, имея едва время правою рукой сделать приметное движение к сердцу. Капитан-лейтенант заступил его место…»
– Атакуем с дистанции кротчайшей! – подал Шишмарев свою самую первую самостоятельную команду. – Лево на борт! Еще кру-у-у-че!
Мстя за любимого всей командой капитана, «Сильный» гнал и избивал своего противника не только до самого пролива, но в азарте погони заскочил даже туда, несмотря на сильную пальбу береговых батарей. Лишь с наступлением темноты он прекратил преследование своей жертвы и повернул на соединение с эскадрой.
Преследуя турок, наши вели бой, каждый по способности. То спускаясь, то приводясь к ветру, то убавляя, то, наоборот, прибавляя парусов, они то и дело заходили турецким кораблям в корму и поражали их сокрушительными продольными залпами.
Отлично показал себя в драке и старик «Венус». Фрегат догнал один из убегающих турецких линейных кораблей и вцепившись в него, как цепной пес в удирающего вора, лупил что есть мочи.
Из хроники сражения: «Все турецкие корабли на всех парусах спешили за своим адмиралом в Дарданеллы, вовсе не помышляя о сражении; многие из них опустя борты даже не защищались; напротив того наши корабли, каждый по способности своей, то спускаясь, то приводя, то убирая, то прибавляя парусов, преследовали и поражали на самом близком расстоянии, стреляя наиболее вдоль их кораблей».
Повальное избиение, устроенное на входе в Дарданеллы, не позволило всему турецкому флоту прорваться под защиту береговых фортов. Спасаясь от атак, часть кораблей приткнулась к берегу у азиатского берега. В двадцать вечера море покрыла ночная мгла, и сражение стало постепенно стихать. Сенявин не на шутку заволновался. Некоторые из кораблей, подошедшие в пылу драки близко к европейскому берегу, теперь сносило течением на камни и под пушки крепостей, те, что оказались ближе к берегу азиатскому, наоборот, выносило из пролива в открытое море. С обоих берегов, что есть силы, палили огромными мраморными ядрами, без разбора поражая своих и чужих.
Если для турок даже такое окончание боя было сущим спасением, то для наших, все могло обернуться настоящей катастрофой. Тяжелый и кровавый бой, в победном исходе которого никто уже не сомневался, в одно мгновение мог обернуться поражением. Теперь все зависело от того, как сумеет справиться с управлением
