как остальной мир ослаблял границы; он пообещал искоренить бездомность, восстановив обязательный призыв на службы экстренной помощи; а еще он пообещал голосовать против алгоритмов машин, когда почувствовал, что на карту поставлены человеческие разумность и воля. Он собрал голоса бедных, убедив их, что будет бороться за них, пообещав бесплатное обучение виртуальной архитектуре, людям-инженерам – работу с ториевыми реакторами, больше рабочих мест для преподавателей в семьях с низким доходом и неимущим семьям. Галену предрекали провальное поражение. Я помню, как отец наставлял меня слушать внимательно его выступления. Не так звучат ненависть и фашизм, говорил отец, это голос чистой манипуляции. Голос человека, знавшего, как объединить противников против нового общего врага и использовать это в своих интересах.
Рай победил с рекордным отрывом. Его сторонники убеждены непреклонно: он – сила добра. А вот я в этом сомневаюсь.
Я наблюдаю, как Харви своим костылем ставит подножку Чирраку, и мальчишки вместе смеются. Мне больно смотреть, как детство этих детей сгорает в такой дыре. Совсем недавно я был одним из них, да и во многих отношениях я до сих пор остался ребенком.
Я гоню эти мысли прочь; эти часы даны мне для счастья, хоть и недолгого. Я подхожу к Акими, в стороне танцующей в платье, одолженном на время. Она хватает меня за руки, и мы танцуем вместе, улыбаясь и смеясь, наслаждаясь этими мимолетными минутами.
Завтра будет очередной обычный день в Аркане.
День 744 в Аркане
5:32 утра, просыпаюсь от грохота стен вокруг.
Я тут же настораживаюсь. Все, что нарушает рутину, может вызвать во мне реакцию дать отпор или сбежать.
Я осознаю, что это не столько звук, сколько ощущение – вибрация, похожая на незначительное землетрясение, сотрясающее землю под гигантской тюрьмой. Я знаю, что это: Мрачный поезд. Прибывает новый заключенный.
Я закрываю глаза, пытаясь снова погрузиться в сон, но мне не уснуть, это очевидно. Несмотря на изматывающее воздействие жатвы на мой организм, мозг бодрствует.
Я встаю, подхожу к двери и прислоняюсь к ней ухом, словно каким-то образом могу услышать, как новый заключенный проходит длинный путь по коридорам Аркана до своей камеры. Но, разумеется, я могу услышать только одно: глубокую и бесконечную тишину, с которой и живу каждый день.
Мне не хочется начинать утро так рано: два дополнительных часа бодрости могут оказаться целой вечностью в этом месте, так что я ложусь поверх одеяла и смотрю на потолок сквозь тусклый свет.
Я возвращаюсь в свой собственный мир. История, которую я пишу в своей голове. Это техника, которую я разработал, чтобы не терять рассудок в бесконечные часы молчания. Мне удается на время потеряться в другом мире, как с книгами. Эта история разворачивается в далеком прошлом, задолго до того, как все перешло под контроль машин, до внедрения заблаговременных косметических улучшений богачей, до восхождения Совершенных и их господства над Убогими, задолго до Галена Рая. Времена, о которых рассказывал
