случай написать вам мадригал по поводу пояса Венеры, но мадригал и чувство стали одинаково смешны. Что сказать вам о моем путешествии? Оно продолжается при самых счастливых предзнаменованиях, за исключением отвратительной дороги и невыносимых ямщиков. Толчки, удары локтями и проч. очень беспокоят двух моих спутников, я прошу у них извинения за вольность обращения, но когда путешествуешь совместно, необходимо кое-что прощать друг другу. С. П.[2] – мой добрый ангел, но другая[3] – мой демон; это весьма некстати смущает меня в моих поэтических и любовных размышлениях. Прощайте, княгиня, – еду похоронить себя в обществе моих соседок. Молите бога за упокой моей души. Если вы удостоите прислать мне в Опочку небольшое письмо страницы в 4, это будет с вашей стороны вполне милое кокетство. Вы, которая умеет написать записку лучше, чем моя покойная тетушка[4], неужели вы не проявите такой доброты? (NB: записка впредь синоним музыки.) Итак, прощайте. Я у ваших ног и трясу вам руку на английский манер, так как вы ни за что не желаете, чтобы я вам ее целовал. Достаточно ли обиняков? Ради бога не давайте ключа к ним вашему супругу. Категорически восстаю против этого.
В.Ф. Вяземская – А. С. Пушкину
19 ноября 1826 г. Москва
Я думаю, что это письмо сильно займет вас, а моя слабость и леность воспользуются этим, чтобы сказать вам всего несколько слов. Прежде всего, не сошли ли вы с ума? Возможно ли так легкомысленно разменивать свои прекрасные рифмы и так зря тратить свое золото? Количество поясов меня возмутило; только качество[5] их может послужить вам извинением, – все они прелестны. Продолжают ли добрый ангел и демон сопутствовать вам? Я думаю, вы давно уже оставили их. Кстати, вы так часто меняете свои предметы, что я не знаю, кто же другая. Муж меня уверяет, будто я надеюсь, что это я сама. Да сохранит нас обоих от этого небо! Прежде всего я не хочу с вами путешествовать, я чересчур слаба и стара, чтобы рыскать по большим дорогам; я сделалась бы в прямом смысле слова вашим злым ангелом. Но я рассчитываю на вашу дружбу. Вы, кажется, впрочем, сбросили с себя это иго, которому должны быть обязательно подчинены, чтобы выслушивать без возмущения некоторые правдивые слова. Итак, прощайте, серьезный мой друг, сообщите нам о ваших планах[6].
З.А. Волконская
Облик Зинаиды Волконской дошел до нас в двух замечательных художественных зарисовках: в превосходной миниатюре Изабе, передающей всю легкую и задумчивую грацию ее внешности, и в знаменитом мадригале Пушкина, запечатлевшем в нескольких летучих штрихах одухотворенный облик «Северной Коринны».
Среди рассеянной Москвы,
При толках виста и бостона,
При бальном лепете молвы
Ты любишь игры Аполлона.
Царица муз и красоты,
Рукою нежной держишь ты
Волшебный скипетр вдохновений,
И над задумчивым челом,
Двойным увенчанным венком,
И
Это, само сoбою разумеется, не Сергей Пушкин. – (
По мнению Б. Л. Модзалевского – Анна Николаевна Вульф. Предыдущие же инициалы, под которыми Пушкин просит не подразумевать его отца Сергея Львовича, расшифровываются как Софья Федоровна Пушкина, которой поэт в то время увлекался.
Та, которой посвящено шутливое стихотворение: «Ах, тетушка, ах, Анна Львовна, – Василья Львовича сестра…»
В подлиннике, приведенном в академическом издании писем, quantite’ (количество), – явная ошибка. – (примеч. пер.)
К письму приписка кн. П. А. Вяземского на русском языке.
