друга.
– Так отец придёт сюда?
– Этого я не знаю, – задумчиво ответил Кезер, – может быть, и сюда. Дальше уже без меня.
– Что это за странное место? – озираясь по сторонам, недоумевал пастух.
– Лес твоей души, – ответил бизон, поворачиваясь боком к спешившемуся наезднику, – посмотри по сторонам. То, что ты видишь – это то, что ты сейчас чувствуешь.
– Мрачная картина, – сказал Чаушин, вертя головой по сторонам.
Юноша почувствовал лёгкое дуновение ветра. Кезер стремительно удалялся с поляны, оставляя за собой облака пыли с лёгким золотистым отблеском.
Неудивительно, что лес вокруг пастуха был таким мрачным. Чаушин и без того не питал радужных ожиданий по поводу дня своего многолетия. Ещё утром он был уверен, что хуже, чем планируется, уже не будет. Но, как показала реальность, всегда есть вариант, в котором всё ещё хуже. Кто мог знать, что там на уме у Царя Змей? Если он правда хотел видеть сына, то где был раньше?
– Бизону тоже верить нельзя, – пробормотала проекция Тэхи, – посмотри, куда он тебя привез.
– Это тебе верить нельзя! – мысленно огрызнулся Чаушин.
– Мне нельзя?! Вот ведь зараза неблагодарная, – возмутился голос, – я тебе столько раз помогала, советы дельные давала. А ты…
– Ты говорила, что отец на праздник не явится, – сын гадюки хоть и знал, что спорить бесполезно, но удержаться не смог.
– И я была права! Разве это похоже на праздник?
Юноша присел у подножья одного из страшных деревьев. Очень хотелось есть, но те фрукты, что росли вокруг, выглядели, мягко сказать, ужасающе: колючие, чёрные, иссохшие, дурно пахнущие. Он сорвал один и попробовал его разломить пополам. Оказалось, что под грубой коркой был только воздух, пахнущий совершенно невыносимо. Сложно сказать, воздух ли это был вообще. Сделав один малюсенький вдох, хотелось чихнуть так, чтобы лёгкие вылетели через ноздри, а мозг от встряски превратился в гоголь-моголь и навсегда потерял воспоминания об этом кошмарном смраде. Если бы от отвращения можно было бы умереть, то запах из этого фрукта был бы самым быстрым и беспощадным убийцей.
Чаушин бросил смердящий плод куда подальше, но вонь расходилась все сильнее, изгоняя странствующего по Междумирью сына гадюки с поляны, на которой он вроде как уже пристроился и планировал дождаться отца. Вонь преследовала Чаушина. Он был вынужден буквально бежать в глубь кошмарного леса, чтобы уберечь свой нос от той участи, которую не пожелал бы даже Китлу.
Спасаясь от смрада, парень вилял между стволами уродливых деревьев, которые по мере продвижения стали казаться ему более привлекательными, нежели те, что окружали изначально облюбованную полянку. Небо потихоньку прояснялось, и даже трава начала приобретать зеленоватый оттенок. Чаушин решил, что нужно продолжать идти, несмотря на то, что запах отвратного фрукта больше не чувствовался. Где-то вдалеке послышался женский голос.
