правило: прежде чем я показываю другие носы, фото до и после моего вмешательства, я даю своим потенциальным клиентам три дня на размышление. Надумаете – приходите. Вот тогда я буду не говорить, а делать свою работу. Желаю вам не совершить ошибку!
Я вышел от него в полнейшем смятении. Еще двадцать минут назад я был решительно настроен исправить генную шутку игривой матушки-природы, а сейчас сомнения вновь овладели мной. Что же мне делать? И мне припомнился совсем недавний эпизод с участием Оли, который существенно накренил чашу весов в решении моей проблемы в сторону операции.
Дело происходило в школьном актовом зале, куда мы всем классом пришли, чтобы запечатлеть себя для вечности – сфотографироваться на выпускной альбом. Изначально нас щелкали по отдельности, затем на общую фотографию. Молодой фотограф попытался расставить нас таким образом, чтобы каждого парня обязательно окружали более многочисленные девчата. Я всеми силами стремился попасть рядом с любимой девушкой, но Оля проявила себя не с лучшей стороны: она демонстративно отказалась встать рядом со мной. Возможно, она почувствовала, что именно ее я выделил из всех наших девчонок, и тем самым продемонстрировала мне свое отношение к этому факту. Для меня это было самым тяжелым испытанием. И хотя я не подал виду, планка моего самоощущения опустилась ниже скамейки, на которой я в тот момент стоял.
Я задумался: не будь того эпизода с Олей, так жестоко меня осадившей, принял бы я столь серьезное решение? Я прислушался к своему «я», пытаясь выудить из подсознания искомый ответ, но оно предательски молчало. Логика же подсказывала, что не будь этой Оли, была бы какая-нибудь другая девушка. Более того, если уж моя одноклассница, знающая меня целых десять лет и догадывающаяся, что она мне не безразлична, смогла так поступить со мной, что уж говорить о незнакомках, которые будут встречать, кстати, именно по одежке! А в моем случае меня по одежке и проводят! Все, решено, иду сдаваться на милость доктора Сметанина, и мне не нужны его три дня!
В светлой приемной было немного посетителей, а рядом с кабинетом ринопластики за небольшим столом сидела миловидная медсестра во всем белом и что-то писала, старательно высунув кончик языка. Мне это показалось настолько забавным и одновременно милым, что я невольно рассмеялся – прямо как первоклашка, все равно!
Девушка нахмурилась и подняла на меня строгие серые глаза в ободке из темных пушистых ресниц:
– Вы к нам? – на ее лице не дрогнул ни один мускул.
Мне, как человеку, привыкшему к однозначной реакции на свое лицо, показалось это весьма удивительным. Вот что значит профессиональная выучка! Хотя, будь у нее другая реакция, ее давным-давно бы уже выперли!
– Конечно, к вам, разве по мне не видно? – я уже не скрывал горечи.
– Нет, а что я должна видеть? – искренне удивилась она и взяла мое направление. – Ринопластика, вот вы про что! – хмыкнула она и стала заносить мои данные в журнал. – Вообще-то вы рановато, Михаил! Вы могли придти и послезавтра.
