увидел, что он пуст, и громко позвал Берта. – Но согласитесь – истратив те же сорок пять тысяч на рекламу в газете или еще где, что вы получите? А на радио ваши деньги вообще проглотят в мгновение ока. А вот моя затея оправдает все расходы. Вы разбираетесь в психологии?
– Я? – Вулф подавился, затем твердо ответил: – Нет.
– А следовало бы. Так вот послушайте. Представляете, какая поднимется шумиха, когда станет известно, что знаменитого быка, чемпиона гернзейской породы, зажарили на вертеле и подали в виде бифштексов сборищу эпикурейцев? И кто это сделал? Том Пратт, владелец знаменитых праттерий! И знаете, что из этого получится, не говоря уже о рекламе? В течение многих месяцев посетители праттерий, жуя сэндвич с ростбифом, будут подсознательно чувствовать во рту вкус великого Гикори Цезаря Гриндона! Вот что значит психология.
– Вы упомянули про эпикурейцев…
– Кое-кто ожидается. В основном, конечно, я пригласил друзей и влиятельных знакомых, а также газетчиков. Но будут и несколько эпикурейцев. – Пратт неожиданно вскочил на ноги. – Кстати, вы ведь известный гурман. Вы еще будете в Кроуфилде? Не пожелаете ли составить нам компанию? В четверг, в час дня.
– Благодарю вас, сэр. Не думаю, что вкусовые качества Цезаря окажутся чемпионскими, но, пожалуй, попробую.
– Еще бы! Я собираюсь вечером звонить в свое нью-йоркское агентство. Вы позволите сказать газетчикам, что Ниро Вулф будет в числе гостей?
– Да, пожалуй. Конкурс орхидей закончится в среду, после чего я, вероятно, отправлюсь домой. Впрочем, вам не возбраняется говорить о моем визите. Еще один вопрос. Мне любопытно, вы не испытываете угрызений совести из-за того, что собираетесь умертвить быка столь благородного происхождения?
– С какой стати? – отмахнулся Пратт. – Они тут наговорили про многочисленное племенное потомство Цезаря – это их главный аргумент. А что это значит, вам известно? Корову объявляют племенной, если она дает определенный средний удой молока нужной жирности в течение года. В нашей стране около сорока тысяч племенных коров гернзейской породы, и только пятьдесят одна из них от Цезаря. А если послушать эту шайку из Кроуфилда, то можно подумать, что я намереваюсь вырезать все поголовье гернзейского скота. Я уже получил больше сорока телеграмм, в которых мне угрожают расправой. Это все Беннет! Он науськивает на меня скотоводов.
– Видимо, они убеждены в своей правоте.
– Конечно, как и я в своей! Хотите еще выпить, мистер Гудвин? А вы, мисс Роуэн? Эй, Берт! Берт!
Грязнощекий, надо отдать ему справедливость, исполнял свои обязанности довольно проворно. Три хайбола превышали мою обычную норму, но после столкновения с деревом и корриды на пастбище я решил, что лишний бокал мне не повредит. Утомленный разговорами о чемпионе-быке, я придвинулся к чемпионке-племяннице и принялся любезничать с ней. Мои ухаживания были восприняты весьма благосклонно. Через несколько минут я заметил, что блондинка то и дело стреляет в меня глазами, и, улучив момент, улыбнулся ей. Я мог бы действовать и поактивнее, но впереди
