XIV века, однако оно постоянно росло[2].
Само по себе огораживание было частью земледельческой практики еще с XIV века, когда чума, или Черная смерть, погубила огромное количество жителей. На фоне низкого спроса на зерно земельным угодьям необходимо было найти другое применение. Бесхозные поля стоили дешево, и начался процесс их устойчивой скупки, продолжавшийся еще в XVIII веке. Фермеры устраивали бартеры и обмены, в которых самые богатые или же самые изобретательные извлекали из сделок наибольшую выгоду. Многие из прежде открытых полей теперь огораживали изгородями боярышника. По подсчетам, стоимость огороженных участков в полтора раза превышала стоимость всех остальных земель. Этот процесс было невозможно остановить или предотвратить. И это, как нам предстоит убедиться, привело к кризису поколением позже.
Положение королевства по-прежнему в значительной степени определялось состоянием аграрного общества. Оно состояло из фригольдеров и лизгольдеров, манориальных арендаторов и батраков; все они подчинялись своему господину[3]. Их дома стояли стеной к стене, а вокруг простирались поля. Это было общество, в огромной степени зависящее от переменчивости погоды, когда один неурожай мог обернуться катастрофой.
В мире, в котором всегда господствовали традиции и обычай, существовавшие прежде связи манориальной системы уступали место новым рыночным законам. Обычай заменялся законом и договорными отношениями. Совместная работа медленно вытеснялась конкурентной борьбой. «Мир сегодня настолько изменился для бедного арендатора, – писал один из современников, – что он испытывает физический страх перед своим жадным соседом – так, что за два или три года до истечения срока аренды он должен испросить у своего господина разрешения на его продление». Крупные фермеры продавали урожай растущему населению больших и маленьких городов; мелкие фермеры были вынуждены заниматься натуральным хозяйством, обеспечивая себя тем, что удалось вырастить. Земля перестала быть общинной собственностью, управление которой подразумевало социальную ответственность. Она превратилась в капиталовложение. Так, вместо ренты по манориальному обычаю арендатор теперь выплачивал так называемую грабительскую, или рыночную, ренту. Процесс шел медленно и долго, завершившись лишь к XVIII веку. И все же традиционному общинному сельскому хозяйству, с его коллективными ритуалами и обычаями, не суждено было пережить эти преобразования. В этом отношении историческое развитие сельского хозяйства можно сравнить с развитием религии.
Между ними и в самом деле прослеживается взаимосвязь. На общинных полях, протянувшихся вдоль прибрежных долин Уэстморленда и Нортумберленда, к примеру, сохранялась приверженность старой религии. В деревнях Восточной Англии и в восточной части Кента, где выращивали зерновые культуры для производства продовольствия, царил твердый настрой на реформу
В середине XIV в. разразилась эпидемия чумы, или Черной смерти. В Англии население сократилось не менее чем на 25 % (порой указываются и более внушительные данные – о гибели 60 % жителей). В начале XIV в. население Англии составляло около пяти миллионов человек. Великий голод 1315–1317 гг. унес жизни более полумиллиона англичан. –
Фригольдеры – «в английском феодальном праве лица, державшие землю на условиях „свободного держания“ (фригольда)» (Большая российская энциклопедия, статья «Фригольдеры»). К фригольдерам относились и крестьяне, и рыцари, державшие землю на условии несения военной службы, и духовенство, и горожане. В узком смысле фригольдеры – лично свободные крестьяне, имевшие фригольд внутри манора (имения). Они могли завещать, делить и отчуждать свои держания, пользовались судебной защитой. Лизгольдеры – дословно «арендаторы», обязанные платить за пользование землей или строением. Срок и условия аренды зависели от арендодателя, в феодальном праве – владельца земли. Манориальные арендаторы (customary tenants) – держатели земельных наделов по обычаю манора.
