дверьми кабинета, куда мне, как и любой другой женщине, нет хода. По крайней мере, я надеюсь на это.
После дрожащей белой панакоты и клубники на десерт, Сергей наконец-то поднимается из-за стола и бросает:
– Иди за мной.
Тимур тут же поднимается, но зачем-то замирает в дверях столовой. Я все еще сижу за столом. Мне прекрасно известно, что меня не звали. А он этого просто не понимает. И в первое мгновение ждет, что я пойду тоже.
– Иди, он тебя ждет, – произношу только, чтобы Тимур ушел как можно быстрее.
– Я не откажусь, – зачем-то горячо говорит он мне.
Пожимаю плечами.
– Не нужно говорить мне это. Твоя жизнь зависит не от меня.
– А если бы зависела?
С удивлением смотрю на этого рослого, широкоплечего мужчину, который готов идти за несбыточной мечтой.
– Что ты сказал?
– Что, если моя жизнь очень даже зависит от твоего решения, Божья Коровка. Что бы ты тогда сделала?
Секунды случайного разговора утекают сквозь пальцы, как песчинки. Ему нужно идти. За сегодня он уже подвел Сергея и ему лучше не делать этого снова.
– Я очень хочу, чтобы ты больше не доводил себя до того состояния, в каком я забрала тебя от твоего друга. Марата, кажется… Не убивай себя собственными же руками, Тимур. Если в твоей жизни еще может быть что-то, за что ты мог бы держаться, то не упусти это. А теперь иди, – не выдерживаю я первой. – Если ты задержишься, разговор будет еще хуже. А он и без того очень непростой.
Но вместо того, чтобы уйти, он быстро закрывает дверь столовой привычным жестом. Совсем, как тогда за завтраком. Огромная комната вдруг сокращается и сжимается, а воздух в ней резко заканчивается.
– Последний вопрос, Божья Коровка.
Широкоплечий Тимур снова занимает все свободное место. А я рядом с ним снова ощущаю себя слишком маленькой, беззащитной.
– Ты сама сказала идти за тем, что мне дорого, так?
– Да, – тихо отвечаю, не понимая, к чему он клонит.
– А что если это не только футбол?
Воздух сгорает в моих легких. Я потеряна, удивлена и мне почему-то хочется улыбаться. Сердце начинает биться быстрее, но я не могу заставить себя поднять на него глаза. Увидеть в его глазах, что просто неверно его поняла.
Мои внутренности плавятся, как мороженое от горячей карамели, когда Тимур, скривившись от боли, опускается передо мной на корточки. Как перед ребенком. Чтобы заглянуть в лицо.
В мои глаза, которые я отвожу в сторону, лишь бы не смотреть на него.
– Посмотри на меня.
Я одновременно в ужасе и в восторге от того, каким суровым и требовательным тоном он произносит это. На ум снова приходит та сцена за завтраком и, неосознанно вспомнив вкус его кожи, ощущение его пальца на моих губах, я моментально облизываю пересохшие губы.
– Послушай, –
