В роту приду, посмотрю. А что, заметно? – спросил он прапорщика, ставя в угол тяжелую радиостанцию.
– Ну, ты даешь! Вся морда в крови, а он спрашивает, заметно или нет. Иди, умойся хоть! А то Мурзилка сейчас увидит, его сразу кондратий хватит.
«Мурзилкой» за глаза курсанты прозвали начальника полковой школы подполковника Зюляева. Прозвище прилепилось к офицеру за его гражданский наряд, в котором он приезжал на службу и возвращался домой. Будучи невысокого роста и склонным к полноте, подполковник носил светлый укороченный плащик и смешной черный беретик с петелькой посередине. Со стороны в этом наряде Зюляев выглядел как интеллигент-художник, но кто-то из курсантов ловко подметил, что он как две капли воды похож на мультяшного героя, корреспондента Мурзилку. С того дня прозвище навсегда приклеилось к подполковнику.
– А где можно умыться? – спросил Валя.
– Там, по коридору, в конце справа, – пропуская курсанта внутрь и докуривая сигарету, махнул в глубину помещения прапорщик.
В умывальнике, только взглянув в зеркало, Валентин ахнул. Вся левая часть лица была в крови, даже ворот гимнастерки со свежим подворотничком был перепачкан каплями крови. Левая бровь опухла и опасно нависла над уже полузакрытым глазом. «Сдал проверку курсант Матвеев», – мысленно поздравил себя Валентин. В надежде, что все не так плохо, он попробовал позакрывать правый глаз, как бы прицеливаясь левым, тут же опухшая бровь начинала мелко трястись, и картинка в глазу дергалась и расплывалась. Смыв кровь и вытерев мокрое лицо рукавом бушлата, Валентин похромал в роту. Кому нужны его наизусть выученные инструкции и документы, если он ни бежать, ни стрелять не может, грустно рассуждал он. Конечно, младшего сержанта он получит, но проверку сдать на «отлично» уже не получится. Как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги.
– Матвеев! Твою мать! Что это такое? – встретил Луговой курсанта на лестнице.
Валя молчал.
– Что с ногой, я тебя спрашиваю?
– Поскользнулся, – поднимая голову, ответил Валентин.
– Ты что, совсем охренел, воин! – заорал вдруг на всю лестницу старший лейтенант. – Что ты мне пиздишь! Говори, с кем подрался!
– Я упал, честное слово, прапорщик видел, – начал оправдываться Валентин.
– Какой, твою мать, прапорщик, ты рожу свою видел? – продолжал буйствовать Луговой.
– Видел. Я упал, товарищ старший лейтенант.
– Оружие сдавай и в каптерку бегом! Я сейчас приду, – проходя мимо Валентина вниз по лестнице, грозно посмотрев на его лицо, процедил Луговой сквозь зубы. – Упал он. Хоть бы врать научился, щенок.
– Ты где ходишь, тебя потеряли уже все, – на входе в роту дожидался его Владимир.
– Рацию сдавал.
– Дай посмотрю, – задрав голову друга, Каляев принялся рассматривать разбитую бровь Вали.
– Че там? – спросил, морщась, Валентин, когда Вовка пальцем надавил на бровь.
�
