удивленно воскликнула подруга, откладывая нож, которым нарезала себе блинчики.
– Он самый.
Я задумчиво посмотрела на сидевшую в игрушечном кресле куклу Llorens, и отчего-то вдруг захотелось заплакать, выплеснуть боль, копившуюся годами. Не очень хотелось встречаться с прошлым, но моя дочь была вправе познакомиться со своим отцом.
– О дочери узнал?
– Пока нет, но скоро узнает.
– Расскажешь?
– Я с самого начала хотела так поступить, но в том, что он сменил номер, моей вины нет.
– А сейчас чего вдруг всплыл?
– Софья, всплывает говно, – поправила ее я, постоянно цепляющая людей за неправильные слова.
– Одно и то же.
– Не нужно так о нем.
– Ты всегда всех защищаешь! – возмутилась Соня, крепко сжимая в руках салфетку.
– Я его не защищаю! Он отец Евы!
– Хоть бы раз за пять лет поинтересовался, как у тебя дела.
– С тобой спорить бесполезно. С чего он должен интересоваться моими делами, если я сама его бросила?
– И в этом мы похожи. Тебя тоже не переспорить, но у него дочь растет. Так скажи, откуда новость?
– В Мелитополе был. Заодно решил и меня навестить, а дома мама. Она ему и сказала, где я нахожусь.
– Ну, если я верно понимаю, к тебе он ехать не собирается.
– Он мне здесь и не нужен! А вот я поеду.
– Ты что дура, Ира? Зачем?
– Успокойся, София! Любовь давно прошла, – строго ответила я, и тут же улыбнулась дочурке, которая помахав ручкой с крылечка, бодро побежала ко мне, – Доброе утро, Евик!
– Доброе, мама. Тетя Соня, привет. А вы у нас ночевали?
– Привет, кроха. Нет, я только приехала, держи.
Подруга протянула крестнице подарок, и с улыбкой наблюдала, как та восторженно радуется игрушке, которых у нее было в излишке.
– Ого! Мама, смотри какой большой зайчик. Спасибо, тетя Софа.
– Не за что, милая.
– Я теперь буду с ним спать, можно, мамочка?
– Все что угодно, Ев. А ты уже зубки почистила?
– Конечно. Ты же меня знаешь.
– Тогда завтракать.
– Ммм… я не хочу, – сморщив носик, запротестовала кроха, в очередной раз вызывая в моей душе волну умиления.
– Значит, к бабушке с дедушкой я лечу одна.
– Нет-нет-нет. Я кушаю, – тут же изменила желание Ева, и, схватив салфетку, положила себе на колени.
– Отлично. Сырники или оладушки?
– Оладушки с медом. И чай.
– Договорились.
Я положила дочери в тарелку оладьи, полила их медом, и налив чай, принялась неотрывно наблюдать за любимым чадом. Именно она спасла мне жизнь пять лет назад, именно она дала веру в будущее, и только ей я обязана всем. Моей родной прекрасной девочке, моей
