разразился рукоплесканиями.
Молодой ансамбль «Прелюдия» подошёл к делу новаторски: постановщики отказались не только от белых пачек, но и от объявления авторов музыки. Хотя, собственно говоря, музыка оказалась всем знакомой: сюита-попурри родом из современных эстрадных песенок, из музыкальных телевизионных каналов и конкурсных шоу.
Начало, правда, немного озадачило. Непривычно было видеть учеников, одетых кто в рваные джинсы, кто в неподшитые шорты, переделанные из таких же рваных джинсов. Впрочем, они вполне симметрично раскачивались и приседали в такт словам «она любит Сашу, а он любит Дашу». Неожиданный припев «Вот блин, ё-моё!» дети с энтузиазмом и почти одновременно подхватывали хором, старательно открывая рты, как их учили на уроках сольфеджио. Незаметно было даже, что девочек больше: все смотрелись, что называется, унисекс.
Следующий фрагмент был представлен хореографическим дуэтом. Мальчик и девочка лет по одиннадцать плясали под песню «Моё сердце остановилось, моё сердце замерло». В конце каждого куплета они прикладывали руки к груди и закатывали глаза. В заключение номера полагалось, по-видимому, приложить руку к груди партнёра, но исполнитель мужской роли застеснялся и ткнулся ладонью в область солнечного сплетения своей напарницы.
Следовало отдать должное юным постановщикам: в сюите оказалось не менее десяти частей! Помимо европейских танцев, она включала также две восточные композиции. Первая представляла собой танец живота, вторая – имитацию трапезы султана: толстый мальчишка-султан в громадной чалме, усевшись по-турецки, хлопал в ладоши, и по этому сигналу девчонки в шальварах в изящном поклоне подавали ему на подносе то виноград, то яблоко, после чего исполняли опять-таки танец живота.
Пригодились в конце концов и белые пачки. Малюсенькие танцовщицы под слова «Твоя невеста, честно, честная-ё» хороводились вокруг единственного щупленького партнёра в белом костюмчике. То был внук Анны Павловны. Желая привлечь его внимание, они поочерёдно совершали непристойные движения тазом, азартно поглядывая в сторону публики.
У Зои разболелась голова. Она украдкой оглянулась – учителя сидели, благодушно улыбаясь. Кое-кто качал головой – «лихо!» У Илоны щёки так и горели, но по лицу ничего нельзя было прочитать. Родители, дедушки и бабушки в зале тоже улыбались и кивали головами, детвора переглядывалась восхищённо и завистливо. «Одна я – извращенка, – рассудила Зоя. – Вижу всё в свете собственной распущенности… А может, это мне в глаз попал осколок кривого зеркала? Как Каю в «Снежной королеве»? Или даже в оба глаза?» По-видимому, так оно и было, поскольку детей она положительно не узнавала. Это были вовсе не те ученики, что обитали в хореографической пристройке и вежливо здоровались при встрече. Это были маленькие, однако вполне взрослые существа с жёсткими взглядами, крепкими мускулами и выдвинутыми вперёд челюстями. Или же это были крошечные женщины с бесстыдными раскрашенными лицами, от взглядов их хотелось отвести глаза.
