сказал я. – Помнишь наш тот разговор? Ты же сам мечтал, как будешь ликвидировать богатые кварталы, ссылать богачей в Сибирь!
– Я говорил – ликвидировать кварталы, а не убивать людей! Высылать и арестовывать, а не вешать и расстреливать!
Он очень пылко говорил.
Так пылко, что Леон, дописав фразу в своем блокноте, поднял голову и посмотрел на него очень пристально. Даже захлопнул блокнот. Громко захлопнул. Но Дофин не обратил внимания. Он продолжал:
– У человека должна остаться надежда, нельзя лишать человека выбора, надежды, спасения…
Леон откашлялся и громко спросил всех:
– У нас новый участник? – и повернулся к нему.
Дело в том, что Леона не было на заседании, когда я первый раз привел Дофина на кружок. Ага! Значит, это было во второй раз. Я думаю так, потому что Леон вообще-то редко пропускал занятия. Чтобы два раза подряд – такого быть не могло.
– Да, – сказал я. – Рекомендую: молодой австрийский социалист. Партийная кличка Дофин.
– В розыске? Под надзором полиции? Или убежал из тюрьмы? – даже отчасти уважительно спросил Леон. Кажется, он даже привстал.
– Нет! – засмеялся Дофин, встал и приблизился к нему. – Нет, что вы! Дофин – это просто прозвище. Школьное имя. Дельфин – Дофин. Меня зовут Адольф Гитлер, очень приятно.
– Леон Троцкий, – сказал Леон и протянул ему руку.
– Вы и есть тот самый Троцкий? – Дофин ответил ему горячим рукопожатием.
– Тот самый? – нахмурился Леон.
– Да, мне говорили о вас… много… что вы, ну, вообще, вождь.
– Пустое! – Леон выдернул руку, которую Дофин продолжал трясти; но было видно, что ему это нравится. – Пустое, мы все тут просто товарищи… Вождей среди нас нет! – Леон очень ловко и выразительно сказал это: «Эс гибт кайне фюрер унтер унс!» – прямо как лозунг, как незыблемый принцип. Хотя, конечно, себя он считал вождем. И продолжал: – Значит, Адольф Гитлер? Мне тоже приятно познакомиться. Значит, вы не подпольщик, и это, в сущности, неплохо. А раз вы не подпольщик, то позвольте поинтересоваться: чем вы занимаетесь? Так сказать, в свободное от социализма время? – и сам засмеялся собственной шутке.
– Я учусь на художника.
– Что ж. Это неплохо. И как, успешно?
– Не очень.
– Отчего же?
– Мне не даются люди. У меня хорошо получаются улицы, дома, вообще пейзажи. Особенно городские. А люди – плохо.
Мне не понравилось, что Леон его так подробно расспрашивает, а он так простодушно отвечает.
– Значит, надо учиться на архитектора! – Леон поднял палец. – Только и всего. К своим дарованиям надо относиться рационально.
– Вы думаете, я не смогу стать революционером? – спросил Дофин.
Все замолчали, глядя на него.
Он повернулся и посмотрел на меня.
– Думаете,
