друг друга. Не хочется ставить Люка в неловкое положение. И в то же время он – надежный источник. Как глава манхэттенской стаи, он хорошо осведомлен о делах в мире нежити.
– Ты не слышал о вампирессе по имени Камилла?
Люк тихонько присвистнул:
– Я-то знаю, кто она такая. А вот тебе откуда известно ее имя?
– Ну, она глава нью-йоркского клана, – сдавленно произнес Саймон. – Вампиры теперь мои родичи, как-никак.
– Мне казалось, что ты изо всех сил стараешься вести людскую жизнь и в их дела не соваться. – В голосе Люка не слышалось осуждения, только любопытство. – Когда я принял бразды правления от предыдущего вожака, Камилла оставила за себя Рафаэля. Точно никто не знал, куда она отправляется. Впрочем, личность она легендарная. Чрезвычайно древняя вампиресса, известная своей злобой и хитростью. Она в свое время заставила попотеть даже Дивный народец.
– Ты с ней встречался?
Люк покачал головой:
– Вряд ли. Почему ты спрашиваешь?
– Слышал о ней от Рафаэля, – расплывчато ответил Саймон.
– Ты недавно видел Рафаэля? – наморщив лоб, спросил Люк.
Ответить Саймон не успел – вновь прозвенел колокольчик над дверью. Вошел Джейс. Ого, Клэри не говорила, что он придет.
Если так подумать, то Клэри в последнее время вообще редко о нем говорит.
Посмотрев на Саймона и на Люка, Джейс как будто удивился их присутствию. При Клэри он наверняка проявляет всю гамму эмоций, зато на людях носит маску мрачной свирепости. Саймон однажды заметил Изабель:
– У него такое лицо, словно он погружен в умные мысли. Но спроси его о чем-нибудь, и получишь в нос.
– А ты не спрашивай, – как глупому ребенку отвечала Изабель. – Вас двоих дружить не заставляют.
– Клэри пришла? – спросил Джейс, прикрывая за собой дверь. Выглядел он устало, под глазами залегли темные круги. Несмотря на пронизывающий ветер, он даже не надел куртки. Холод Саймона больше не беспокоил, однако смотреть на Джейса в джинсах и одной только терморубашке было больно.
– Она Джослин помогает, – сказал Люк. – Проходи, подождешь ее с нами.
Джейс беспокойно оглядел салон: вуали, веера, диадемы, расшитые мелким жемчугом шлейфы…
– Тут все такое… белое.
– Конечно, – отозвался Саймон. – Салон-то свадебный.
– Для Охотников белый – цвет траура, – пояснил Люк. – Однако для примитивных, Джейс, белый – цвет свадьбы. Он символизирует чистоту и невинность невесты.
– Джослин вроде не хотела белое платье? – припомнил Саймон.
– Поезд ушел, – произнес Джейс.
Люк поперхнулся кофе. Не успел он сказать – или сделать – хоть что-нибудь, как вернулась Клэри: волосы собраны в высокую прическу на заколках со стразами, несколько завитых прядей остались свободными.
– Ну не знаю, – говорила она на ходу. – Карина взяла и сделала прическу, даже не спросила. Я насчет стразов не уверена…
Увидев
