враждебных литовских деревень. Несколько раз старшая дочь Ивана – Полина, рискуя жизнью, переправляла на лодке бойцов вдоль озера Жеймяны, поближе к границе. Красноармейцы, ориентируясь по нарисованным Иваном на клочках бумаги планам, выходили к белорусским деревням и селам. Там они уже были в относительной безопасности.
В конце июля 1941-го случилась первая беда. Убили Федора. И его друга Бульбова Егора. Мужчины шли за продуктами в опасной близости от Ошкиняй, ранним утром, когда еще не рассеялся предрассветный туман. Женщины и дети Абелораг слышали эти винтовочные выстрелы. Литовцы стреляли из-за сарая с сеном, что стоял недалеко от проселочной дороги, по которой ездили к себе жители русской деревни. В полдень полицай Витас Чеснаускас привез на подводе трупы и сбросил их в пыль прямо посреди улицы.
– Принимайте первые гостинцы! – издевательски буркнул он, развернул лошадь и хлестанул вожжей. – Скоро и до вас доберемся! – пообещал литовец на прощание.
Бабы, воя, сбежались.
Федор и Егор получили по две пули в спину. Они лежали в пыли с белыми лицами, застывшими в мучительных гримасах. Рубахи превратились в кровавое месиво, черные мухи мгновенно слетелись на запах запекшейся крови и гниения. Люди растерянно стояли, пугливо перешептываясь, пока не подлетел на лошади дед Бульбова – седобородый старовер Кузьма. Он спешился и нетвердой походкой приблизился к телам. Поднял голову внука, дрожащей рукой почему-то потрогал его высокий лоб, словно проверяя – нет ли температуры, потом выпрямился и тихо сказал:
– Простите меня, Егорка и Федя… не уберег я вас…
Обернулся на женщин.
– Помогите, бабоньки. Погрузим на телегу, у нас дома обмоем, в погреб положим. Хоронить послезавтра утром. Надо мужикам в лесу сказать.
Но беда не приходит одна.
Соседи зорко следили за процессией, медленно двинувшейся от дома Кузьмы к деревенскому кладбищу, что находилось в центре огромного поля под сенью вековых деревьев. Иван Соколов не мог не прийти на похороны старшего брата. Ночью он переплыл озеро, подобрался к своему дому и тихо постучал в окно. Через полминуты там, в свете лампы, показалось испуганное лицо Анны. Она отперла и встретила в сенях громким шепотом:
– Ваня… Боже мой, сегодня немцы несколько раз проезжали по дороге, как будто ждут вас!
Иван устало махнул рукой и прошел внутрь. Заглянул в детскую. Улыбнулся. Поцеловал спящих дочерей. Потом обернулся к жене.
– Накрой на стол. Скоро наши подойдут. Утром Федьку и Егора хоронить будем.
Когда комья земли покрыли деревянные гробы, друзья по оружию шепнули Соколову:
– Уходить надо. Бабы говорили, что Витас крутился недалеко, да и немцы наезжали.
– Успею… – Иван поднял
