и уже по-английски: – Will you join us to have dinner? [34]
Сэм Брэдуэй радушно улыбнулся.
– I’ll be glad![35]
– Thanks. I’m afraid to be impolite but I’ll have to leave you. I’m not quite well yet.[36]
– Куда бежишь-то? С ума сошел?! – скороговоркой отчеканил Талгат Саддулаев.
– Recover, we need you. Good luck. See you soon.[37]
– Good bye. It was a pleasure to meet you.[38]
Сэм Брэдуэй поднялся, еще раз протянул Обнарову руку, мужчины обменялись крепким рукопожатием.
– Ты ненормальный, – на прощание тихонько сказал ему Талгат Саддулаев. – Лечись…
Освободившись Обнаров первым делом решил позвонить Тае.
«Как она угадала! Как оказалась права!» – тепло думал он, пытаясь отыскать сперва по карманам, а затем в машине мобильный телефон. Телефона не было. Он вдруг вспомнил, что оставил его вместе с бумажником в куртке, той самой, что накинул Тае на плечи. Обнаров хотел было вернуться и одолжить телефон у Саддулаева, но, подумав, все же счел неуместным такое возвращение. Ничего не оставалось кроме как жать на газ.
Гремела, ухала басами музыка, разбрызгивая по залу пестрый калейдоскоп красок. Уже было выпито больше, чем достаточно. Уже шумная пьяная компания расползлась на несколько обособленных групп, где была своя тема, свой напиток, свой тон. Уже, отбросив формальности, все люди были братьями и на «ты». Уже шло то сытое, ленивое общение, которое случается среди надоевших друг другу людей, когда, в общем-то, говорить не о чем, но надо, ибо уходить еще рано и положение обязывает.
Как раз в такой момент на диван, где сидели Тая, Сергей Беспалов с женой Ольгой и Кирилл Серебряков, плюхнулся изможденный танцами, «зажигавший» с молодежью в танцзале последние полчаса «лучший из худших» актеров массовки художественного театра Вадим Сергеев.
Надо сказать, что весь последний месяц Вадим Сергеев пребывал в приподнятом настроении, поскольку получил роль федерального судьи в многообещающем премьерном спектакле родного театра. Роль была маленькой, всего несколько фраз, так как все еще скоро на приговор у нас правосудие. Но это была именно роль, а не «развесистая клюква» типа восьмого друга Головореза Мэтью в другой премьере наступившего сезона. Вадим Сергеев был просто убежден, что после десятилетнего перерыва, к сорока годам, Фортуна наконец-то обратила к нему свой ясный лик, карьера резко пошла в гору. Он был готов отдать должное роскошному женскому заду Богини, но, положа руку на сердце, за почти двадцать лет служения в театре и театру однообразный вид даже шедевров Рубенса примелькался бы.
– Чего сидим, как на похоронах? Чего грустим? – Сергеев потянулся к бутылке шампанского, неуклюже попытался налить вино в бокал, но рука дрогнула, бокал пошатнулся и полетел на пол, нагло выплеснув содержимое на брюки Беспалову. Беспалов вскочил, лихорадочно стряхивая влагу с ткани.
– Вадик! Ё-моё! Угомонись уже!
– О! Нормально… – пьяно улыбнулся Сергеев. – До свадьбы заживет!
– Какой свадьбы? Дурак ты, пьяный! – вскипел Беспалов. – Упился, так домой ползи. Нечего нормальным людям вечер портить!
– А
Поужинаешь с нами? (англ.)
Я буду рад! (англ.)
Спасибо. Боюсь показаться невежливым, но прошу разрешения покинуть вас. Я все еще не в форме. (англ.)
Поправляйтесь. Вы нужны нам. Удачи вам. Увидимся. (англ.)
До свиданья. Был рад встрече. (англ.)
