ветерок.
Только внимание сейчас обходит это стороной. Мозг выдает один за другим пункты наскоро слепленного в голове плана действий. Как только капсула совершит посадку, сразу же нужно будет позаботиться об укрытии. Наверняка, на планете есть растительность, а значит можно построить хоть самый простой шалаш, но зато укрыться от насекомых и паразитов.
Тут же мысль отвлекается на то, что сами растения могут хранить на себе опасную заразу, а избавиться от нее нечем.
Мысли снова начинают путаться. Как ни взгляни, на каждом шагу придется рисковать. Нужно будет отыскать водоем, кроме этого, придется найти способ дезинфицировать воду. Хорошо было бы ее прокипятить, но только как это сделать – не ясно. Значит, нужно будет отыскать другой способ и очень быстро, пока обычная жажда не повалила насмерть.
Укрытие, вода, еда, а уже потом все остальное. Прежде всего нужно выжить, выжить любой ценой, чтобы однажды найти способ подать сигнал, чтобы однажды хотя бы на миг заставить голос свободы пробиться сквозь атмосферу планеты, сквозь облака спутников, сквозь тысячи километров черной, космической пустоты и зазвучать в сердцах тех, кто боится дать волю своим мыслям под деспотичным гнетом философии объединенных государств.
Что-то резко изменяется. Внезапно, капсулу начинает трясти. Мощные наручи, приковывающие магнитом к креслу, удерживающие тело ремни, не дают пошевелиться, сдвинуться хоть на пару сантиметров, но все равно хочется вжаться в кресло еще сильнее.
Невольно, Сталмир крепко схватывает подлокотники глубокого кресла, желая удержаться, а капсулу в это время трясет все сильнее. Уже не остается времени думать. В полной темноте, в черной пелене мрака приходится ждать неминуемой участи, догадываясь о ее приближении. Воображение не пытается рисовать ужасные картины падения, мысли стираются из ума, от волнения перехватывает дыхание, но кругом лишь тьма, лишь какие-то смутные чувства и стремительно убегающий миг, тонущий в грохоте несущейся сквозь атмосферу капсулы.
Удар, тряска, еще удар, грохот. Вдруг, капсулу начинает кувыркать, но затем она каким-то чудом снова возвращается в нормальное положение, ударившись обо что-то. Даже представить трудно, что в чистом небе планеты, не испорченной цивилизацией, могло стать причиной многочисленных ударов и такой жуткой тряски.
Не остается времени на мысли, вдруг по капсуле разносится крик, одновременно с новым ударом, одновременно с лучом света, прорвавшимся во тьму капсулы, и одновременно с жутким приступом боли, от которого даже в этой почти беспросветной тьме начинает туманом застилать взгляд.
Боль прошивает клинком из молний, током выбивая из тела капли пота, заставляя изогнуться и онеметь. Голос тут же пропадает, а по коже, по всему телу прокатывается сковывающей болью холод напавшего оцепенения.
И снова удар. Капсула сваливается
